думаю, что выдержу так долго.
Кевин подошел ближе, и я заставила себя стоять на месте. Его руки нежно обхватили мои щеки.
— Я люблю тебя, Эллс. Я люблю тебя и больше никогда не сделаю тебе больно. Обещаю.
Я закрываю глаза и отклоняюсь, когда его губы касаются моего лба.
Обещания нарушаются. Синяки заживают. Но ничто не стирает шрамы от побоев.
Потом его глаза встретились с моими, и нежный мужчина со сладкими обещаниями исчез.
— Но если ты попытаешься уйти, Элли, я убью вас обоих. И сначала я убью ее, чтобы заставить тебя смотреть на то, что ты заставила меня сделать.
Глава 8
Элли
Я лежу, глядя в потолок, и жду, пока его дыхание выровняется.
"Если ты попытаешься уйти, Элли. Я убью вас обоих."
За все эти годы Кевин ни разу не угрожал убийством или тем, что нанесет вред Хэдли.
"Если ты попытаешься уйти, Элли. Я убью вас обоих".
Он убьёт нас. Мне нужно бежать. Ради Хэдли. Ради себя. Ради любого шанса на жизнь. Я не могу больше ждать.
"Если ты попытаешься уйти, Элли. Я убью вас обоих."
Неважно, что у меня недостаточно денег или нет никакого плана. У меня достаточно денег, чтобы вывезти нас отсюда и сесть на автобус. Я ни в коем случае не оставлю свою дочь здесь еще на одну ночь. Он сумасшедший, ревнивый, и если угрожал только после одной встречи с Коннором, не могу представить, что произойдет, если он узнает правду.
Мое тело задрожало от тревоги. Я почувствовала, будто мои нервы напряглись так сильно, что могут лопнуть. Кевин спит чутко. Если он услышит, что завелась машина, то проснется, а мы с дочерью умрем. Придется идти пешком.
Хэдли немного замедлит меня, но мы будем избегать главных дорог.
Пожалуйста, Боже, если ты слушаешь, ты нужен мне прямо сейчас.
Тишину разорвал храп. Сейчас или никогда.
Я выползла из кровати, схватила платье, которое спрятала между кроватью и тумбочкой, и натянула его через голову. Когда мы собирались спать, я спрятала сумку в ванную комнату и разбила в ней окно, чтобы взять хотя бы несколько вещей.
Оказавшись в ванной, я выбросила сумку на улицу и начала молиться, чтобы мне удалось выйти из комнаты так, чтобы меня не услышали. Это уже половина работы.
Очень медленно я выползла из комнаты. Мужчина зашевелился, а я замерла, молясь, чтобы он не открыл глаза.
Проходит еще секунда, он не начал двигаться, поэтому я продолжила.
Это все, что постоянно крутится в моей голове.
Я должна двигаться быстрее. Дверь Хэдли открыта, я это сделала намеренно, потому что она создает больше всего шума.
Я осторожно потрясла ее, и мой голос был едва слышным, когда я призывала: — Хэдли, детка, проснись ради мамы.
Ее маленькие глазки открылись, и она подорвалась.
— Мамочка?
— Тсс, — быстро сказала я, требуя, чтобы она вела себя как можно тише. — Мы должны идти, милая. Мне нужно, чтобы ты не шумела.
Можешь это сделать?
Она кивнула, и я тихо улыбнулась.
— Хорошо, одевайся, бери свое одеяло и мишку.
Хэдли начала медленно двигаться, и я поспешила взять несколько ее вещей, чтобы мы их не забыли. Мое сердце быстро бьется, только звуки нашего дыхания наполнили комнату. Через несколько секунд я взяла ее руку в свою.
— А как насчет папы? — Ее голос низкий, но я услышала боль.
— Мы должны идти, детка. Несмотря ни на что, нам надо отсюда уходить, и мы не можем разбудить папу. Ты доверяешь мне?
Глаза Хэдли наполнились слезами, но она покачала головой.
Вот тут я снова почувствовала себя худшей матерью в мире. Ни один ребенок не должен так выскальзывать из дома посреди ночи.
Дом должен быть безопасным местом, в котором все плохое в мире исчезает, когда ты заходишь в дверь. Вместо этого это было место криков и синяков. Не более того.
Он больше никогда не причинит мне боль, и ему придется убить меня, чтобы добраться до Хэдли.
— Ладно, нам нужно вести себя очень тихо, — прошептала я. — Несмотря ни на что, мы должны продолжать бежать, как только выйдем за дверь, хорошо?
Хэдли вытерла слезу и кивнула. — Ты же моя большая девочка. Если папа проснется, я хочу, чтобы ты убежала обратно в свою комнату и закрыла дверь. Закрой ее, если сможешь, или положи что-нибудь тяжелое перед ней. Только не впускай никого, кроме меня, ладно?
Я знаю, что напугала ее, но у меня нет времени дискутировать, и я не хочу, чтобы она колебалась.
— Мне страшно.
— Прости, но мы должны идти.
— Мы вернемся?
Я покачала головой, а затем приложила пальцы к ее губам. Сейчас или никогда.
Я до сих пор не знаю, лучший ли способ — выходить из заднего входа, но на самом деле это единственный вариант. Входная дверь слишком близко к месту, где он спит, и я не собираюсь заставлять Хэдли вылезать в окно. Если мы сможем обойти дом незамеченными, у нас будет гораздо больше шансов.
Я потянула ее за собой, следя за каждым скрипом и шумом, который, кажется, усиливается в полной тишине. Мы подошли к двери, и я медленно дернула ее за ручку. Они не издали никакого шума, слышен только звук нашего дыхания. Мы вышли на улицу, я натянула на Хэдли свитшот и застегнула его, глядя ей в лицо.
— Ладно, мы должны идти.
— Мамочка? — Ее большие глаза наполнились страхом.
— Все хорошо. Нам нужно идти. Мне очень жаль, Хэдли. Я знаю, что ты любишь своего папу, и это тяжело, но мы… нам нужно уходить. Хотела бы я ей все рассказать, но не могу. Это слишком много для этой милой девочки с огромным сердцем, чтобы понять.
Однажды она оглянется назад и увидит, что я делала то, что считала лучшим, или, возможно, возненавидит меня навсегда. В любом случае она будет жива, чтобы это сделать.
Это все, что имеет значение.
Я схватила ее за руку и повела туда, куда выбросила из окна свою сумку. Когда я надежно взяла ее за плечо, мы быстро зашли за угол дома. Я не могу замедляться, по крайней мере пока мы не отойдем от дома.
Хэдли практически бежит рядом со мной, пока мы пробираемся мимо машины, дальше по подъездной дорожке.
И вот тогда я это слышу.
Звук деревянной сетчатой двери, стучащей о стену дома.
Он проснулся.
Он здесь.
Он убьет меня.
Я почувствовала это своим телом, осознание ударило
