любил меня так все время. Я хотела бы вспомнить, как его руки касались меня в любви, а не в гневе. Мое сердце болит за доброго человека, который предложил мне помощь и не подорвал мое доверие.
Это глупость, и я это знаю. Он никогда не будет тем мужчиной, и поэтому я убегаю. — Спасибо, что вернул Хэдли домой, — сказала я, когда он вернулся.
Рука Кевина сжала мой бок, и я вздрогнула — звук втягивания воздуха сквозь зубы показался в сто раз громче, чем на самом деле.
Коннор нахмурил лоб, когда его внимание переместилось туда, где находятся пальцы Кевина на синяке, который он оставил на днях и который спрятан под моим платьем.
— Не за что, — сказал он легким голосом. Однако его глаза зажглись осознанием, что вызвало у меня беспокойство. — Я буду рядом, если вам что-то понадобится.
— Мы в порядке, но спасибо.
С этими словами Кевин повернул нас, и я позволила ему отвести меня обратно в дом. Когда мы поднялись по лестнице, я начала бороться с желанием убежать от мужа. Он начал сердиться, и той доброты, на которую я надеялась, уже нет.
Дверь хлопнула, и он начал шагать. Я посмотрела, как тикают часы, и мой разум начал пересматривать миллион сценариев, и все они сосредоточены вокруг способов справиться с его неизбежной потерей контроля.
Почти через пять минут он остановился, глядя на меня.
— Ты спала с ним?
Мое сердце замерло, а челюсть упала вниз. Из всех вещей, о которых я думала, эта не одна из них.
— Что?
— Ты слышала меня, Элли! Не играй со мной.
Я не знаю, как на это ответить. Он знает? Он видел, что у Хэдли глаза Коннора? Или я выдумываю, потому что у нее нос Кевина?
Все это безумие. Не знаю, спрашивает ли он, спала ли я с Коннором восемь лет назад, или я спала с ним вчера. — Нет! Я с ним не спала!" — крикнула я и обернулась, как будто он меня ранил. На самом же деле я делаю это для того, чтобы он не видел лжи на моем лице. — Как ты мог о таком подумать?
— Я видел, как он на тебя смотрел! Как будто знает тебя. Как будто у него есть то, что принадлежит мне.
Я покачала головой и повернулась назад, чтобы встретиться с Кевином.
— Ты обвиняешь меня в измене из-за того, как на меня посмотрел незнакомец?
Он покачал головой.
— Я все видел.
— Ты хочешь это видеть, Кевин. Как я могла спать с ним, если я никогда раньше его не встречала? Как я могла такое с нами сделать, когда он сам тебе сказал, что только что приехал! Как?
Я удержалась от мысли, что он недостаточно умен, чтобы вернуться к тому времени, когда мы поженились.
— Я не знаю, но… Клянусь Богом! — Кевин сделал шаг вперед, его ладони сжали мои руки в том самом месте, где несколько дней назад исчезли старые синяки. — Если ты еще раз на него посмотришь, Элли, я не смогу остановиться. Если ты сделаешь мне больно…
Слёзы, которые я сдерживала, покатились по щекам. Не только из-за эмоциональной боли, которую я пережила, но и потому, что он ломает меня.
— Ты делаешь мне больно, Кевин. Это ты делаешь мне больно каждый раз, когда делаешь это.
Его хватка настолько крепкая, что я поняла, что синяки будут еще хуже предыдущих.
— Ты никогда меня не бросишь. Понятно? Потому что я не отвечаю за себя. Я… Я…
— Что ты? Его пальцы сначала сжались, а потом отпустили.
— Я пытаюсь удержать тебя!
— Ударив меня? Толкая меня? Говоря мне, что я ничтожна? Угрожая мне? — спросила я с невеселым смехом. — Ты думаешь, что это сделает тебя лучшими мужчиной?
Я увидела, как агония промелькнула на его лице. Иногда мои слезы, боль и чувство вины срабатывают. Бывают моменты, когда он видит человека, каким стал, и мы проходим через период блаженства. Но это всегда кратковременно, и когда в следующий раз он разозлится, это будет в десять раз хуже.
В этот раз я не хочу блаженства.
Фальшивая жизнь хуже, потому что я знаю, что она закончится.
Он сделал шаг вперед, его глаза наполнились гневом, и он дал мне пощечину по лицу.
— Ты думаешь, что такой разговор со мной улучшит ситуацию?
Мои пальцы коснулись места, которое он ударил, а глаза наполнились слезами.
— Зачем ты это делаешь?
Его лицо приблизилось, зубы стиснулись.
— Потому что ты моя. Ты и Хэдли — это все, что у меня есть, и я, блядь, не потеряю вас.
По моему лицу потекла слеза. — Ты убиваешь меня, Кевин. Ты убиваешь меня каждый раз, когда бьешь меня, хватаешь или говоришь, какая я ужасная жена. Я ломаюсь, и ты делаешь это своими руками.
— Моими руками? А как насчет твоих рук? Это ты гуляешь с другим мужчиной.
Я не могу принять это.
— Я с тобой с семнадцати лет! Как ты думаешь, когда у меня было время или желание быть с кем-то другим? Я так тебя любила! Я вышла за тебя замуж, растила нашу дочь и получала от тебя удар за ударом.
Кевин стал выглядеть так, будто я его ударила. Его глаза наполнились болью, и я сделала шаг к нему. Не знаю, почему у меня возникло желание его утешить. Возможно, это потому, что я научилась так делать. Возможно, это потому, что где-то глубоко внутри я люблю его, когда знаю, что не должна этого делать.
— Ты сводишь меня с ума, Элли. Ты не представляешь, как сильно я тебя люблю. Я бы сделал для тебя всё. Это просто… Когда вижу тебя такой, я вижу свою жизнь без тебя, и не могу этого сделать.
— Я не хочу быть такой, — сказала я, когда слова приобрели двойное значение.
Я больше не хочу ссориться с ним. Я не хочу смотреть в зеркало и видеть грустную, жалкую женщину, которая позволяет ему бить ее.
Хэдли нужно, чтобы я была сильнее.
Мне нужно еще немного времени, а потом я вытащу нас отсюда.
Если я буду работать немного больше, мне хватит денег, чтобы найти дом в маленьком городке достаточно далеко отсюда, чтобы он не нашел нас. Кевин ожидал бы, что я вернусь в Нью-Йорк, откуда мои родители. Он бы не искал меня ни на юге, ни на западе.
Если смогу сэкономить достаточно, я сбегу и дам Хэдли жизнь, которую она заслуживает. Мне нужно больше времени, но не
