Совершенно неожиданно для себя самой Анна Ор опустила голову на мраморный подзеркальник и заплакала, вздрагивая голыми плечами и часто всхлипывая, как плачут дети…
Через час, кутаясь в соболий палантин, откинув назад голову с тугим, стянутым сзади узлом черных волос, с золотой лорнеткой у глаз она входила в шумный и пьяный зал «Арлекина», где за угловым столиком ее ждал полковник Маршан.
Лисье лицо Маршана было настороженно. Казалось, он нюхал воздух, чуя приближение врага. Он поднялся, встречая Анну Ор и, опустившись снова на стул, сказал тихо:
– Необходимо поговорить…
Анна Ор кивнула головой.
Маршан резко сказал лакею:
– Бутылку поммери, и не стойте возле столика, как привидение.
Его голос выдавал нервное напряжение.
Лакей исчез.
Маршан говорил вполголоса, наклоняясь к Анне Ор. Она слушала внимательно, делая вид, что разглядывает зал. Дважды она холодно ответила на поклон: один раз кинорежиссеру, заместителю Джутича, в другой раз Сергею Казарину, вошедшему в зал с компанией офицеров, поместившихся за центральным столом.
Оркестр заиграл «Типперери», два английских офицера подтягивали за соседним столиком:
– Ах, далеко ли до Типперери…
Чей-то пьяный голос кричал:
– Лакея, дайте мне лакея!..
Под звуки оркестра Анна Ор сказала:
– Я не могу выполнять подобных поручений. Я не обязывалась…
Лисье лицо Маршана вытянулось:
– Вы должны…
Анна Ор нагнулась к нему и сказала раздельно:
– Полковник, вы забываете, что со мной нельзя обращаться, как с мелким агентом вашей разведки, я попрошу вас не забывать…
Лакей поставил на стол ведерко, наполненное льдом, с торчавшей в нем бутылкой поммери, и два бокала.
Маршан сказал:
– Можете идти…
Когда лакей отошел, он добавил:
– Но и вы забываете, что я не из людей, способных отступать. Черт побери, вы это должны знать!
Глаза Анны Ор встретились с глазами полковника Маршана. И этот взгляд сказал лучше слов Анне Ор, что месть полковника Маршана была бы беспощадной и более жестокой, чем расправы с туземцами в колониях Франции. На мгновение она почувствовала себя в капкане.
Это ощущение не раз приходило последнее время к Анне Ор…
Она сказала коротко:
– Хорошо…
Маршан кивнул, его глаза заискрились: борьба возбуждала его.
Мимо столика прошли Гаввард и Томсон. Полковник Маршан приподнялся, приветствуя их. С усмешкой он сказал Анне Ор:
– Наши друзья-британцы кажутся сегодня озабоченными. Держу пари, что ими овладело такое же беспокойство, как и мной…
Затем он добавил:
– Я провожаю вас сегодня домой…
С отвращением и покорностью Анна Ор сказала:
– Хорошо…
– Что касается до дела, то вы приведете его в исполнение завтра же. Это срочно…
Она кивнула головой, подумав:
«Он начинает распоряжаться мною, как вещью… И спасения нет, потому что у Гавварда то же самое… В сущности…»
Она отпила глоток колючего холодного вина из стакана:
«В сущности – я погибла… Спасения неоткуда ждать. Я погибла, и никто мне не поможет. Если не Маршан – то Гаввард разделается со мной…»
Чинный и корректный полковник Маршан приподнялся. Его лисья физиономия лоснилась лукавством:
– Мы поедем, не правда ли?..
Он бросил деньги на стол и помог Анне Ор накинуть палантин, который она отбросила на кресло.
Садясь в автомобиль, полковник Маршан коротко сказал шоферу:
– «Европейская»…
И, обернувшись к Анне Ор, добавил:
– Сегодня сыро. Не простудитесь, дорогая…
Его короткий смешок дополнил: полковник Маршан испытывал большое удовлетворение, видя, как подчинял себе непокорного агента, очень строптивую, привыкшую к самостоятельности и красивую женщину.
Он еще раз коротко рассмеялся: подобного рода переживания составляли главную цель существования полковника Маршана, он был полной противоположностью Гавварду: то, что было для Гавварда долгом чиновника и изредка спортом, было для полковника Маршана наслаждением большим, чем его любимое поммери во льду…
Красное кепи с черным шнурком оттеняло седые виски полковника Маршана, офицера колониальных войск французской республики, прозванного в колониях «лисицей Маршаном»: он поцеловал руку Анны Ор у сгиба локтя и, ловя в темноте автомобиля блеск ненавидящих глаз, сказал шепотом:
– Этот Казарин – странный малый… Вы разобрались в нем?
– Я не любопытна…
– За исключением, надеюсь, случаев, когда это требуется, не правда ли?
В номере гостиницы он снова рассмеялся коротким прерывистым смешком: полковник Маршан чувствовал себя прекрасно, куря сигару и глядя, как раздевалась у зеркала Анна Ор…
Глава 7
Леди Эдит Холлстен, известная достаточно своей экстравагантностью в самых широких кругах Лондона благодаря прессе, почти еженедельно сообщавшей о новой эксцентричной выдумке дочери лорда Холлстена, вроде ее намерения поехать на Версальскую конференцию и лично заявить Вудро Вильсону о своем критическом отношении к его политике – леди Эдит Холлстен еще лишний раз доказала, что ее замыслы всегда отличались новизной и неожиданностью…
По крайней мере, лорд Холлстен опустился в кресло и, глядя изумленными глазами на леди Эдит, спросил:
– В такое время?..
– Время довольно подходящее, – упрямо ответила леди Эдит, поправляя белокурую прядь волос.
– В Константинополь?
– И дальше… Милорд, я люблю спорт…
Леди Эдит была единственная дочь лорда Холлстена и ей разрешалось многое: но это было чересчур.
Лорд Холлстен встал во весь рост и заявил:
– Я не позволю тебе ехать в такое время на Восток.
– Я поеду!
– Я запрещу Министерству иностранных дел дать тебе пропуск.
– Я
