над гольфом. Но довольно долго гольф побеждал — мои навыки улучшались быстрее, чем прогрессировала болезнь. Не особо продвинутая аналитика. И да, в конце концов она обернулась против меня.
Глава 6
В движении
Я привык побеждать земное притяжение и перемещаться всюду бегом. Сейчас мне 58 лет, а я ковыляю, как 90-летний.
Хотя подождите — я знаю парочку 90-летних, которые бегают, прости господи, трусцой! А я стою в облаке пыли, пока они проносятся мимо. За окном моего офиса пару дней назад прошел один старик с тростью. Наслаждаясь ее ритмичным постукиванием, я подумал: «Только посмотрите на этого сукина сына!» Вот о чем я сейчас мечтаю: ходить, как он.
Но на самом деле мне хотелось бы двигаться так, как в детстве.
Скользкая дорожка
В 1971 году, когда мне было десять, мой отец уволился из канадских вооруженных сил. Мы переехали из Онтарио, его последнего места службы, назад в Британскую Колумбию, где жила вся наша семья. Из армейского жилья мы перебрались в многоквартирный комплекс, через дорогу от которого находились торговый центр и винный магазин. За пару недель я исследовал все улицы, переулки и тупики по соседству. Запомнив дорогу от нашего дома до квартиры, где жили мои тетя с дядей, в пяти милях от нас, я стал бегать к ним один, без предупреждения и без сопровождения. Добравшись, я усаживался за стол и наслаждался стаканом воды из-под крана, пока тетя Мэрилин звонила моей маме и сообщала, где меня искать.
Тогда я везде ходил пешком: в школу, в поход, в кино. Еще ездил на велосипеде и немного на скейтборде. Типичный канадский мальчишка, я с шести лет играл в хоккей. Я был рожден для скорости: невысокий, быстрый и напористый. Да к тому же с отличной реакцией. В хоккее — да и в спорте вообще — про быстроногих говорят, что у них «классные колеса». Они были у легендарного канадца Ги Лафлера. Они были у меня.
Еще у Лафлера были руки: то есть он потрясающе владел клюшкой и мог перемещать ею шайбу словно по волшебству. Вот почему он столько забивал. У меня не было его рук, и не было того, что тренеры называют «хоккейным талантом», то есть я не видел игру целиком — в отличие от Уэйна Гретцки, который подавал пас не туда, где находится его партнер, а туда, где он должен оказаться. Удара у меня не было тоже, но зато я практически летал по льду. Я перемещался по площадке с такой скоростью и проворством, что у всех создавалось впечатление, будто я и правда что-то делаю. Я любил движение, любил превращаться в молнию.
Не останавливаясь ни на мгновение, я постоянно бегал, прыгал, карабкался, мчался, перелезал через канаты на боксерском ринге. Забирался на камни на морском берегу, петлял по асфальту на скейтборде, подавал и ловил, катался на лыжах и качался на волнах. С легкостью мог залезть по кирпичной стене на крышу винного магазина за улетевшей хоккейной шайбой. Обнимал в кино хорошеньких девушек, которых приглашал на свидания.
Джордж Бернард Шоу говорил, что молодые растрачивают свою молодость, но со мной было не так. Я просто не знал, что из юноши сразу превращусь в старика.
Двигаюсь по частям
В детстве и юности я активно использовал свои физические возможности, и не только ради развлечения, но и ради собственной выгоды. В своей кинематографической карьере я делал трюки с падениями, переворотами через плечо и имитацией драк — иногда получая случайные удары и награждая ими других. Я прыгал со зданий, летал на проволоке и катался на скейте среди декораций. Со мной занимался хореографией бродвейскийрежиссер Херб Росс, который превратил проходку по офисному небоскребу в «Секрете моего успеха» в сцену из фильмов Гарольда Ллойда. Херб заставил меня петлять между стеллажами с выдвинутыми ящиками, дверями лифтов, швабрами и ведрами уборщиков и другими препятствиями (к сожалению, под мелодию «Walking on Sunshine»).
* * *
Брайан Де Пальма, как режиссер, разительно отличался от Херба Росса, но он изобрел собственную хореографию. Он славится длинными непрерывными дублями — по нескольку минут. Например, камера может следовать за актером через холл, вниз по лестнице, наружу за дверь, по улице и до автобуса. Все снимается целиком. Один из таких дублей мы снимали для Де Пальмы в Таиланде для фильма «Военные потери». Это была, в определенном смысле, самая физически сложная работа, какую мне приходилось выполнять, и там я должен был не просто идти. Мой персонаж, зеленый новобранец, вел нервную беседу с другим солдатом — они обсуждали экзистенциальную тему: как легко погибнуть во Вьетнаме. Мы должны были говорить, пробираясь по разбитой дороге, пока на заднем плане творился бешеный хаос. Деревня горела, время от времени в ней что-то взрывалось. Вертолеты летали туда-сюда, садились и поднимались в воздух. В кадре метались солдаты, стреляя и пытаясь оттащить раненых и убитых в вертолет. Нам же надо было произносить многостраничный диалог, причем с абсолютной точностью. Любой неверный шаг посреди этого рукотворного ада или неправильно произнесенная строка означали, что дубль испорчен и десять минут съемки потеряны. Вся вина на тебе. «Назад на исходную».
Из всех тех страшных звуков — выстрелов, взрывов, рева вертолетов — больше всего мы боялись услышать крик Брайана «стоп!» до того, как дубль будет снят.
Вернувшись на безопасную территорию в роли Алекса Китона, я научился маневрировать в кадре, одновременно играя свою роль. Я влетал в двери и перелезал через столы, не вынимая руки из карманов, иногда мечтая иметь возможность просто перелететь от одной отметки до другой. Я катался и крутился на офисном стуле в декорациях кухни. Это были настоящие танцы — а я ведь не танцор.
Действие одного из моих первых эпизодов в пилотной серии «Спин-Сити» происходило в спальне небольшой квартирки на Манхэттене. Мой персонаж, заместитель мэра Майк Флаэрти, и его подружка Эшли, политический журналист, вели диалог о том, чтобы съехаться и жить вместе. Они шутили, стреляли глазами, и вообще сцена была романтическая. Для следующего действия Майку надо было оказаться по другую сторону кровати, сняв в процессе брюки. Я предложил режиссеру Тому Шламму (легендарному телевизионщику с одним из самых высоких рейтингов
