я гордо вздернул подбородок.
Они наперебой завопили:
– Вау! Так это твой наставник!
– Не, это же наставница-красавица!
– Я тоже пошел бы к ней в ученики, но не для того, чтобы научиться варить кофе! – Сыхао состроил сальную улыбочку.
Я вырвал у Чжилин телефон и постучал им Сыхао по голове:
– А ты на чужое не зарься!
Сыхао схватился за голову и завопил, что ему больно. Вообще-то, он это заслужил.
– А кто-то, пользуясь служебным положением, не прочь бы приударить за ней! – заметил Лэй. Тоже мне, друг.
– Да, да, да! Пригласи ее сегодня вечером в кино, а потом открой ей свои чувства, – подхватила Чжилин.
– Какие еще чувства? Она же подруга моей второй сестры, да еще и старше меня на четыре года, – сказал я, не особо рассердившись.
– Так это же классно, когда она старше, а ты моложе, совсем как старшая сестра и братишка! Вот посмотри на Сыхао, каким смирным он стал, когда оказался под опекой зрелой девушки. А вообще дружба зачастую перерастает в любовь, и таких случаев пруд пруди. – Чжилин явно задела Сыхао за живое.
– Перестань шутить! Я больше всего на свете боюсь девушек старше меня! – Я сделал испуганное лицо, чтобы показать всю серьезность своего заявления.
Они захохотали, и Синъянь хмуро покосилась в нашу сторону.
Я поднял указательный палец:
– Ну тихо, тихо! Тут вам не кофейня «Дама», угомонитесь!
– Бедняжка Юйчэнь, превратился из симпатяги в паренька со странностями.
Потом тема разговора сменилась, они начали рассказывать о своем путешествии. Я послушал немного, но так и не смог сосредоточиться, почему-то все чаще переводя взгляд на барную стойку.
Этот репортер торчит тут уже пять часов. Он что, пятой точкой к стулу прилип? Солнце вот-вот зайдет. Сколько еще он собирается вот так чесать языком, до восхода луны, что ли?
И тут ни с того ни с сего я вдруг почувствовал раздражение.
Вечером, после закрытия, Синъянь почему-то впала в апатию, на все мои вопросы неохотно отвечала то «ага», то «угу», так что все это стало меня серьезно напрягать.
Я мыл посуду в кухне, по нескольку раз намывал одну и ту же чашку и строил в уме всякие догадки.
Что с ней такое, в конце концов? Отчего у нее испортилось настроение? Кто ей насолил?
Может, Лэй и компания слишком громко болтали и смеялись?
Разве она не наслаждалась беседой с Чжисюанем, проговорив с ним весь вечер? А сейчас-то почему она так расстроилась?
Вот говорят, что у женщин настроение меняется как погода. Кажется, так и есть.
Покончив с посудой, я вышел из кухни и увидел, что Синъянь с головой ушла в квитанции и счета, даже не заметила, как я расхаживаю туда-сюда прямо у нее под носом. Мне оставалось только взять рюкзак, шлем и отчалить со словами: «Ну, я пошел!»
Она отозвалась односложным «ага», даже головы не подняла, как будто один мой вид был ей противен.
Снова нарвавшись на непробиваемую броню, я почувствовал жуткую обиду, пинком открыл дверь и, не оборачиваясь, вышел из кофейни.
Тоже мне! Целый день общалась с этим типом, а теперь так устала, что ни с кем не хочет разговаривать, да?
12
Когда следующим утром я подошел к кофейне, то увидел на улице Синъянь: она играла с рыжей кошкой. Кажется, настроение у нее улучшилось.
Надеясь ее разговорить, я начал первым:
– А рыжая кошка беременна. Угадай, от какого котяры?
Опять попал впросак! Синъянь только глянула на меня и тут же зашла в кофейню, а в ответ ни слова.
Меня это и озадачило, и огорчило. Вообще-то целая ночь прошла, а она до сих пор не в настроении?
Кажется, сегодня не самый удачный день. Ладно, присмотрюсь к ней и буду действовать по ситуации. Главное не подорваться на этой эмоциональной мине.
Я осторожным шагом зашел в кофейню, положил на барную стойку купленные утром бананы и клубнику, а потом тихо-тихо проговорил:
– Вот купил кое-что… Ты попробуй обязательно!
Синъянь подняла на меня удивленные глаза.
– У меня две сестры. У них тоже раз в месяц, бывает, портится настроение на день-другой. И вот когда месячные, они всегда просят меня купить им эти фрукты. Вроде как помогает.
– Помогает?
– Ну, если ты это съешь, у тебя не будет менструальных болей.
Ее разобрал смех:
– Ты что, совсем дурак? У меня не… Ха-ха!
Наконец-то я увидел, как Синъянь смеется, и кофейня будто озарилась светом, а я вздохнул с облегчением.
Думал, что ее плохое настроение больше не вернется, но оказалось совсем наоборот: это было только начало. Хотя она по-прежнему разговаривала со мной, учила варить кофе, но в ее отношении ко мне угадывалась какая-то перемена. Синъянь стала холодной, равнодушно-вежливой, как будто хотела держаться от меня на расстоянии.
А днем, когда в кофейню снова пришел Чжисюань, ее холодность как рукой сняло, на лице прям засияла улыбка.
Тут до меня наконец дошло, что она не в плохом настроении, а о чем-то все время думает.
Чжисюань притащил по виду очень крутую зеркалку и стал фоткать Синъянь, пока она заваривала кофе. Фотограф он что надо, и на дисплее фотоаппарата Синъянь выходила как настоящая – каждое движение, каждый жест смотрелись прекрасно. Ей понравились все эти фотки, и Чжисюань тут же переслал их. Дальше он стал показывать, как надо правильно фотографировать, да еще так заботливо, что тут уж любой, приглядевшись, мог бы догадаться, как Синъянь ему нравится.
После того как Чжисюань свалил, я подошел к ней и спросил:
– Тебе по душе фотография или тот, кто учит тебя фотографировать?
Слегка нахмурив брови, Синъянь уставилась на меня. Не знаю, со смущением или с раздражением.
Я не отставал:
– У репортера опыта хоть отбавляй, он знает, как использовать фотоаппарат, чтобы клеиться к девушкам. Ты ему нравишься, а он тебе тоже?
– Мы с ним просто друзья. А тебя это почему занимает?
– Ну я, типа, тоже твой друг, само собой, не могу оставаться в стороне.
Не отводя взгляда, она вдруг спросила:
– А если он ко мне клеится, думаешь, стоит принять его ухаживания?
– Лучше не надо, – невольно вырвалось у меня.
Сам не ожидал от себя таких мыслей, даже испугался. Стараясь исправить положение, тут же добавил с улыбкой:
– Хах! Ну я, типа, не астролог, откуда мне знать, чего тебе самой хочется? Ты лучше сама себе дай ответ, – проговорил я, пытаясь подражать манере астролога.
В ответ она ни слова не сказала, но, судя по выражению лица, опять ко мне охладела.
