поле боя целиком и сохранять дыхание в рубке двумя мечами, мы опускали взгляд и дышали горлом, издавая негромкий звероподобный рык.
О нас знали и нас боялись. О нас ходили легенды, и это помогало выполнять свою задачу.
Увидев лыкаря, с замутненным взглядом, с двумя мечами, сверкающими как молнии, рычащего, на выдохе и шипящего при вдохе, многие бежали.
Просить лыкаря о пощаде, пытаться сдаться ему в плен, было бессмысленно. Становясь лыкарем, мечник не воспринимал противника как воина. Он преодолевал препятствие, внезапно возникшее на его пути и только. Реагировал мгновенно, и не оставлял за своей спиной тех, кто был способен нанести ему какой бы то ни было урон. Он не понимал слов, выделяя из них лишь интонации, определяя по тембру возгласа угрозу для своей жизни. Лыкарь не чувствовал боли и даже не понимал, кто и что ему говорит. Он сам становился оружием. Камнем, выпущенным из катапульты, оставлявшим за собой изрубленные тела, и останавливался для принятия нового решения только тогда, когда оральщик переставал существовать как боевая единица.
Мне еще рано было уходить в зверя. Я разогрел тело нескольким взмахами и поворотами. Сеча начнется позже. Тогда и наступи мое время. Я смотрел на тяжкое серое небо и ждал.
— Сенезен арада ким лексе чем?! — Прокричал громкий голос издалека. Я знал язык степняков и понял, что сейчас выйдут поединщики. Редко, но бывало так, что на этом сечи заканчивались. Но не в этот раз. Я знал, что нарисовал на своем пергаменте.
— Алле куркудан аллеме Пересвет?! — Они смеялись над воинами Хартленда. Числом они превосходили войско князя Дмитрия втрое, но это не особо им поможет.
— Неужели Пересвет умер от страха?! — Потешался кто-то из них громогласно.
— Челубей привезет на копье его голову хану!!! — Я присел несколько раз, разогревая ноги. Скоро солнце закроет стрелами, и для меня, не имеющего щита — это было более чем опасно.
Степняки имели преимущество в скорости перемещения, в перестроении лав. В дальнем бою, потому, что знали о луках и стрелах все, что только можно было о них знать. Их луки били сильно и очень далеко. Наконечники стрел, каждый из которых был снабжен закаленной острой иглой, легко пробивали и кольчуги латы. Но именно по той — же причине туго вязли в древесине щитов, обтянутых воловьей кожей. Их всадники были быстрыми, но доспехи очень легкими. Чаще всего — лишь одна латная круглая пластина прикрывала грудь. Из доспехов был только шлем. Вооружение состояло из широкого кривого легкого меча и небольшого круглого щита. В конной сече лавы начинали биться мечами только тогда, когда лошади вязли в противнике и теряли скорость.
Всадники Хартленда были гораздо тяжелее степных и пробивали их строй, словно тараном, уходили вглубь войска. Сбивали степняков с ног настолько легко, словно они были вырезаны из дерева. Тяжелые широкие булатные мечи, острые как бритва, разрубали всадника иногда до седла. Правда степняки легким оружием успевали наносить больше ран, хотя и менее смертельных. За лавами шла пехота с копьями и мечами. Вначале шли копейщики, сбивая оставшихся всадников с седел. Потом рубщики вступали в бой с пехотой степняков.
Рубщики бились, молча, с натягом, сильно и мощно вырубая степняков, словно молотили зерно. Степняки кричали, визжали. Подбадривая друг друга криками и взмахами. Степняки были очень сильны в первом ударе конной лавой, но в длительном тактическом противостоянии у них не было, ни единого шанса. Если только они не имели кратного численного преимущества в пехоте. Преимущества дисциплинированного и строевого, слаженного и послушного. Вот для того, чтобы свести это преимущество на нет и нужны были мы — лыкари.
— Эй! Пересвет, выходит на бой! — С хохотом закричали со стороны воска Дмитрия.
— Челубей кача алмады? — Челубей не сбежал?!!
А я думал — Только не в ноги. Ад начнется совсем скоро. Лавы двинутся сразу за Пересветом. Это позволит всадникам выйти из-под удара стрел. Все достанется пехоте. Но у них есть щиты.
— Охти мне… — Я не мог бежать за конной лавой. Закованные в броню лошади сомнут меня в одно мгновение. Мне нужно было идти с копейщиками. Это был лучший из способов выжить, и суметь сделать то, что нужно. Я посмотрел на кольчужный обвес на бедрах. Бесполезно. Они прикрывали всего лишь их треть.
Оставалось последнее — уйти в зверя и сработать на волчке. Волчок это круговой бой. Это когда угроза жизни идет отовсюду. Стрелы были тем же самым. Только сектор обороны перемещался вверх. Степняки не имели пеших лучников, и запас стрел был не велик. Всего один колчан из тридцати стрел у каждого. Выстрелы из седла на дальние расстояния не давали большого эффекта, потому, что нужна была, прежде всего, не точность стрельбы, а высокая плотность залпа. Высокую плотность могли дать только пешие лучники, стоящие плечом к плечу. Это несколько увеличивало мои шансы на выживание.
В уши пробился тягучий, похожий на звук множества струн звук. Это запели тетивы тысяч луков. Пора. У меня оставалось всего несколько секунд. Я наклонился немного вперед. Поднял скрещенные мечи и глубоко грудью, до самого живота зарычал. Ковыльное поле расплылось пятнами и вместо того, чтобы видеть и слышать я стал чувствовать. Каждую былинку в поле. Каждое кольцо в броне латников. Каждую стрелу над головой. На землю упала, исчерканная дробными штрихами, тень. Звук обгоняет стрелы, и я услышал их тонкий свист. Каждой в отдельности, и их было много. Кисти рук развернули клинки плашмя и раскрутили лезвия в сияющие на солнце диски.
Волчок отнимал много энергии, но мне нужно было продержаться всего несколько секунд. У степняков длинные стрелы, и клинок в любом случае разрубит ее, если она падает мне на голову плечи или в ноги. Даже полностью разрубать древко было не обязательно. Нужно было хотя бы боковым ударом погасить ее скорость, или изменить направление полета.
Стрелы падали как ливень. Так обычно их пускают степняки. Они выпускают весь колчан без команды своих начальников, на залп и прицеливание, подряд — одну за другой. Без уплотнения пятна попадания, поэтому большая часть стрел не достигала цели.
Князь воевал иначе. Поэтому и победил. Но победить нужно было сейчас мне. Я крутил клинки над головой, и уже чувствовал, как солнце набирает былую белесую яркость. Скоро смертельный дождь закончится, и я смогу вернуть себе разум. Он был нужен мне, именно сейчас, но я поторопился. Среагировав на остывший от тонкого свиста воздух, я вышел в ментальность мечника и пропустил стрелу.
Она летела,
