ей, громко плача:
«Пусть в жизни ждут одни лишь неудачи
Бораевых Хамыца с Урызмагом.
Ужели только в том вся их отвага,
Чтоб кадки злобно стрелами дырявить
И дев несчастных без воды оставить?
Нельзя теперь ходить и за водой,
Нам стрелы нартские грозят бедой».
Сказала мать: «Идите, не ленитесь.
Коль нет воды, водою запаситесь.
Вы — дочери мои, родные сестры,
А у меня язык с рожденья острый.
Коль наглецам ответите с уменьем,
То будет вам мое благословенье.
Хочу, чтоб вы им отвечали смело.
А коль смолчите — плохо ваше дело!
Девицы с затаенною тоской
Отправились за ключевой водой.
Но те, кто были на забавы падки,
Лук натянув, вновь прострелили кадки.
И девушки в испуге и печали
Двух мальчиков за дерзость укоряли:
«Что вы сильны, мы сами испытали,
Про подвиги же ваши не слыхали.
Коль вы храбры, что ж прячетесь во мгле
И не живете в собственном селе?
Оставили вы дом свой опустелый.
Ваш старший в роде тоже, знать, не смелый.
Как черный ворон, — вот удел жестокий! —
Живет он без присмотра одинокий.
Покинут всеми, жалкий и больной,
На пне сидит он, словно гриб гнилой».
Окаменели мальчики. Домой
Пришли они с тревожною душой.
Спросили мать: «Откуда мы, открой?
Зачем живем с тобою под водой?»
Сказала мать: «Из нартовской страны,
Из-за меня вы — пленники волны».
«Чтоб все узнать, изведать до конца,
Пойдем-ка мы на родину отца».
На плечи крепко луки привязали,
Увесистые палки в руки взяли
И без раздумья тотчас же пошли
К границам древней нартовской земли.
Вошли в село и подошли к ныхасу.
«Да будет мир! — сказали громогласно. —
Пусть вам успех сопутствует во всем!
Нельзя ль узнать, где здесь бораев дом?
Пришли мы к вам. Мы — гости Уархага».
Народ тепло ответил: «Это — благо.
Добро пожаловать на наш привал,
Бораев дом изрядно обнищал.
Не лучше ль у кого-нибудь из нас
Остановиться вам на этот раз?»
Но мальчики почтительно просили,
Чтоб в дом Бораевых их отпустили.
И к Уархагу их свели тропой.
Пришли два мальчика к себе домой.
Их стыд снедал, что все им незнакомо,
Что до сих пор они не жили дома.
Они тотчас же принялись за дело,
И горница внезапно посветлела.
Убрали сад, и стал он в день тот ясный
Семижды семь раз лучше и прекрасней.
И Уархагу тут они открылись:
«Ты — дедушка наш. Мы к тебе явились.
Мы сыновья Ахсара твоего,
Тебя мы не оставим одного.
Жить одиноким нарту не пристало,
Без женщины пустынен дом и жалок».
И, снова побывав на дне морском,
Родную мать ввели в бораев дом.
Бораев дом неузнаваем стал,
И в очаге огонь вновь запылал,
И слух кругом распространился снова
О радостях бораевского крова.
РОЖДЕНИЕ САТАНЫ
В предсмертный час, волненья не скрывая,
Сказал Хамыцу Уархаг Бораев:
«О солнышко, сядь около меня,
Не доживу я до исхода дня.
Вода, огонь — вот сила жизни нашей.
Храни ж закон наш — вечной правды чашу —
Мечом и словом. Это не забудь.
Трудись на суше, с морем дружен будь».
Сказавши так, он мирно опочил.
Народ его любя похоронил.
Мать славных братьев заболела вскоре,
Двум сыновьям сказала в страшном горе:
«У грозного Уастырджи в долгу я
С тех пор, как долю выбрала другую.
Он отомстить захочет мне за гробом.
Три ночи вы на страже будьте оба.
Я вам кольцо оставлю золотое;
Кольцо Арвырасугд ведь не простое,
Оно своим сияньем освещает
Ту лестницу, что небо подпирает.
Так не забудьте ж мой прощальный глас,
Чтоб мой позор не обесславил вас».
Взглянув на сыновей своих любимых,
Мать очи навсегда свои смежила.
Едва от звезд полился свет жемчужный,
Нарт Урызмаг взял лучшее оружье
И у западза стал на карауле.
Был час ночной, и все кругом заснули.
Как верный страж стоял он у западза
И ни на шаг не отошел ни разу.
На третий день, когда он изнемог,
Пришел Хамыц нежданно на порог
И брату молвил, не моргнувши глазом:
«Я жизнью также матери обязан.
Как сын ты честно выполнил свой долг,
Дай, чтоб и я его исполнить мог».
Он Урызмага на посту сменил,
Западз не хуже брата сторожил.
Как будто сам был высечен из камня,
Стоял во всем он Урызмагу равный.
Уастырджи слетел с небес нежданно,
Явившись вдруг, как солнце из тумана.
На гриве лошади держа фандыр,
Он песни пел, чтоб пенье слушал мир.
Он пролетел над нартскою землей,
Всех увлекал волшебною игрой.
Без ронга весь народ развеселился
И в быстром танце мигом закружился.
И шум от танцев разносился громом,
Как будто пир справляли в каждом доме.
Когда же утром небо посветлело,
Хамыца любопытство одолело.
Он от западза отошел спокойно:
«Уж ночь прошла кто подойдет к покойной?
Пойду-ка лучше обойду селенье,
Симд протанцую, наслаждаясь пеньем».
Пока Хамыц в толпе плясал и пел,
Уастырджи к западзу подлетел,
Труп женский плетью войлочной ударил
И мертвую опять дышать заставил,
Старуху в девушку он обратил.
«Теперь ты чья?» — насмешливо спросил.
«Раз обманув, — гремел Уастырджи, —
Куда сейчас ты скроешься, скажи?
Прислушайся, как веселятся нарты,
В честь нашей свадьбы радостью объяты,
И не для нас ли симд они танцуют?»
И он приник к ней, горячо целуя...
Когда он из западза улетал,
То на прощанье женщине сказал:
«Ты близко к сердцу все не принимай,
А
