подходит корабль. Большая часть народы бросилась из города спасаться в… (Чего там — буш), а руководство и всякие богатеи вышли к русским сдаваться с хлебом солью и ключами от города. Оказалось, что купец какой-то и не русский совсем. А если бы Диана, а не купец. 5 миллионов фунтов стерлингов — это 50 миллионов серебряных рублей — это приличные деньги. А если повернуть на запад, то там такие же незащищённые Бомбей, Мадрас, Калькутта. Увели наглы все корабли военные и утащили в Турцию и в Крым всех офицеров и половину солдат. Грабь — не хочу.
Приплывает значит конт-адмирал Прайс к Петропавловску, чтобы уничтожить все три русских корабля, которые по его данным должны быть именно там. А Дианы и Паллады нет. Естественно, они уже грабят Гонконг или даже ограбили и идут к Сингапуру. Всё, позор, увольнение, а может и трибунал. Ну, он с горя и застрелился.
А где Диана и Паллада⁈ Да? А русские рассуждают, как русские. Англичане сейчас придут захватывать новый порт. А Муравьёв только начал строить укрепления в устье Амура. Будущий Николаевск-на-Амуре. Ну и он все силы собрал у себя. Прайс об этом ничего не знал, как не знал и того, что Сахалин остров. Он, следуя к Петропавловску, проплыл мимо. Потом Наглы на следующий год найдут новый порт и корабли. Но сражения дать не решатся, уплывут за подмогой, а потом зима — лёд, ну в 1856 году вона весной кончится. А Диана с Палладой бесславно погибнут от стихий. Ничего кроме расходов и потери Южно-Курильских островов России не принеся.
Сашка решил мечты адмирала Прайса осуществить. И осуществить так, чтобы никто ничего не понял. Три фрегата, которые он собрался туда послать, будут называться Аврора, Паллада и Диана.
Глава 7
Событие четырнадцатое
«Видите ли, проводной телеграф — это как очень, очень длинный кот. Вы тянете его за хвост в Нью-Йорке, а его голова мяукает в Лос-Анджелесе. Понимаете? А радио работает так же: Вы посылаете сигналы тут, их принимают там. Вся разница — нет никакого кота.»
Альберт Эйнштейн
Дурень — это ведь не дурак. Сашка на встречу с Николаем оделся скромно и за Аньку спрятался. Ну, и маску дурня надел. Чуть рот приоткрыт, чуть волосы всклокочены, большего и не надо. Он не первый даун в России, и что печально, не последний. И к ним в целом сейчас снисходительно-доброжелательное отношение. Юродивые, чего с них взять? Им бог помогает. Они безвредны. Император был со свитой. Нет, не из Петербурга кучу чиновников привёз, чтобы больницу им показать.
Это местные Тульские товарищи его облепили, а самого императора сопровождали всего несколько человек: князь Орлов Алексей Фёдорович — Главный начальник III отделения Собственной Е. И. В. канцелярии и шеф Отдельного корпуса жандармов, какой-то писарчук, граф Михаил Юрьевич Виельго́рский, высоко сейчас вознёсшийся, и полтора десятка конногвардейцев.
Граф Виельго́рский сейчас целый обер-шенк. Это чиновник второго класса, выше-то почти и нет никого. Тем не менее — это смешно. Ведь если по чесноку, то обер-шенк — это виночерпий.
Сашка в табель о рангах, узнав об этом назначении, заглянул. С точки зрения человека двадцать первого века звучало прочитанное, как анекдот.
«Обер-шенку подчиняются мундшенки — это заведующие винными погребами, кофишенки, понятно — ответственные за приготовление кофе и чая для августейших особ, тафельдекеры, в переводе — скатертник или заправляющий столом, ответственные за сервировку стола, кондитеры, келлермейстеры — это такие смотрители погребов». И это в середине девятнадцатого века, когда уже есть телеграф и пароходы с паровозами.
Орлов? Ну и чёрт бы с ним. А вот Виельго́рский — это да. Он знал дархана Дондука. И хорошо его знал. Знал и о маскараде. Но возьмёт проговорится, вопросы возникнут и, чего доброго, всплывёт дуэль. Вот тогда Орлов Алексей Фёдорович — это уже не ерунда, а беда. Орлов не так и давно сменил на посту известного всем Бенкендорфа. Есть легенда, что император при назначении вызвал Бенкендорфа к себе и протянул ему носовой платок со словами: «Будешь утирать слёзы сиротам и вдовам, утешать обиженных, стоять за невинно страдающих». А… Ну, ничего не выходило у Николая по его желанию. Всё вопреки.
Здоровый лоб всё же у них Государь. Не дрищ, при росте под два метра, а атлет. Кох где-то то ли читал, то ли смотрел в будущем по телеку, что Николай ежедневно по часу, а то и по два отрабатывает приёмы штыкового боя, пока не устанет до потери пульса. И всякие новые приемы изобретает, превратив штыковой бой в какое-то подобие у-шу.
— Анна Тимофеевна! — император кивнул присевшей в книксене Аньке, — Рад видеть вас в полном здравии. И трудами вашими впечатлён. А этот хитрец позади вас и есть князь Болоховский? Дурнем прикидывается. Зря вы это, Александр Сергеевич, мне всю информацию по вам Алексей Фёдорович предоставил. Удивительная жизнь. Я, если честно, даже не поверил. Вот раз мимо проезжал и повод обнаружился, то решил и волшебное это место посетить и на волшебника посмотреть.
— Ваше Императорское Величество, — чуть каблуками Сашка не щёлкнул от неожиданности.
— Удивительные вещи мне доложили, — Николая кивнул в ответ, — говорят, что телеграф себе построил необычный, который не азбукой Морзе сигналы записывает, а буквами сразу. Ординарный академик Якоби Борис Семёнович говорит, что ничего похожего ни у кого во всём мире нет.
— Нет, Ваше императорское Величество, в одном экземляре на планете Земля существует. А, в двух простите. Здесь и Болоховском. Только моей заслуги в этом нет никакой. Изобрёл этот аппарат академик Эмилий Христианович Ленц. Я лишь денег дал на исследования и на постройку первой линии от одного своего села к второму, — Сашке осведомлённость Николая не нравилась, сейчас заберёт Ленца в Петербург, и заплесневеет он там без денег среди завистников.
— Пошли, покажешь.
Охо-хо. Точно заберёт.
Как работает телеграф, собранный Ленцем, Сашка представлял себе слабо. Когда он построил первый на основе азбуки Морзе, то всё было понятно, но теперь это был огромный закрытый ящик, который ежедневно ломался и требовал заправки чернилами и воском. Нет, Сашка внутрь заглядывал. Любопытно же. Думал там стоит пишущая машинка, но ничего похожего там не увидел. Это было… скорее на какую-то безумную швейную машинку похоже, по крайней мере — напоминало. Даже посредственным электриком и механиком Кох не был, и потому в
