поток речи собеседника. Но тот не позволил себя остановить.
— Это ты послушай, Андрей Евгеньевич. Я абсолютно чётко говорю, что нужно сделать. А ты так же чётко должен это выполнить. Это не совет и не рекомендация, понятно?
Бывший глава организованной преступной группы, промышлявшей на рынке подержанных японских машин, а ныне респектабельный член общества, предприниматель, меценат и депутат Законодательного собрания Амурской области господин Наумов тоже был волком. Поседевшим, с лицом, изрезанным морщинами, сменившим золотые фиксы на дорогие импланты, но оставшимся хищником. Он уже давно не связывался с чем-то противозаконным, прокручивая деньги в легальных, ну, почти легальных сделках. И окружающие успели поверить в то, что он изменился. Рощин тоже. И, как выяснилось, ошибся.
— Ты бы тон-то выбирал… — полковник подпустил в голос гнева. Самую малость, чтобы напомнить о собственном статусе.
— Сейчас это не имеет значения, — жёстко отрезал Наумов. — Важно не то, как я говорю, а то, что я говорю. Ты мне должен, вот что важно, Цыган, и я хочу возврата долга.
Рощин мысленно скривился. Однако Наумов был прав. За всё надо платить, а проценты у жизни всегда выше, чем в любом из банков. Сеть салонов красоты у жены, учёба дочери в престижном британском университете, его доля в маленьком бизнесе с перевозками. Привычка к красивой жизни и дорогим вещам появилась незаметно, но закономерно привела к разговору об оплате.
— Как ты вообще себе это представляешь, Гога? — раз уж бывший бандит решил вспомнить старое прозвище опера, то и тот имел право поднять бандитскую кличку почтенного бизнесмена. — Он же в розыске! Дело на контроле у генерала…
— Обычно я это себе представляю, — отмахнулся Наумов. — Твои люди возьмут этого студента живым и передадут моим. Потом я скажу, где можно забрать тело. А ты отрапортуешь, что преступник был убит в ходе задержания. Не мне тебя учить.
Некоторое время Рощин сидел молча, затем едва заметно кивнул. Вариантов ему бандит не оставил. Он не угрожал, но ведь и полковник не был идиотом. Они повязаны, до конца жизни уже повязаны. Из таких игр на пенсию не выходят.
— Ну, вот и договорились, значит, — провинциальный олигарх поднялся, положил на столик тысячную купюру и замер. С несвойственной ему нерешительностью буркнул: — Не злись… Не хотел давить, но…
И, не прощаясь, двинулся к выходу из кофейни. У дверей его встретили два неприметных телохранителя, мужчины из бывших вояк. Сопроводили до наглухо тонированного «Лексуса». Машина рыкнула мотором и мягко поехала прочь.
— Давить он не хотел! — только оставшись один, полковник позволил себе выплеснуть накопившееся за время беседы раздражение. — Сука!
Вспышка гнева была мимолётна — Рощин умел себя контролировать. К тому же он понимал желание отца, потерявшего единственного сына, отомстить убийце лично. Даже разделял в какой-то мере. И пусть этот самый сын вырос совершеннейшим мерзавцем, насильственная смерть для которого была лишь вопросом времени, родная кровь, она такая. Разумных доводов и логики не приемлющая.
Но теперь надо придумать, как поймать этого неуловимого убийцу, которого смишники уже окрестили мстителем. Задача нетривиальная, да ещё и это требование брать живым…
Дело Ивана Польских, студента пятого курса АмГУ и охранника в частной конторе было очень странным. Неприметный молодой человек, обычный, каких в Благовещенске восемь из десяти, вдруг сорвался с катушек и начал убивать. Причем не просто убивать, а делать это очень умело. Не скрывая своей личности, но при этом постоянно ускользая от правоохранительных органов. Непонятно каким образом.
Точнее, понятно, но до вчерашнего дня Рощин предпочитал не верить в сказки. Про чудовищную силу задохлика-студента, скорость, звериную интуицию. Но после того как тот сбежал от бандитов Наумова из собственной квартиры, убив при этом одного из них голыми руками, скепсиса у полковника поубавилось. Особенно когда он лично съездил в морг и осмотрел тело убитого быка. Отчёт патологоанатома недвусмысленно говорил — чудовищная рваная рана гортани была нанесена рукой.
Вот тогда он стал задумываться. И порадовался тому, что позволил себя уговорить Наумову, требовавшему, чтобы в засаде у квартиры студента сидели его люди, а не опера. Жалко только, что сдохли они не все — двое всё же пережили столкновение с Польских.
Правда, несли полную чушь! Пробитое рукой горло можно было хотя бы как-то объяснить каким-нибудь шаолинем, например. А вот в прыжок с седьмого этажа, да ещё и не закончившийся кровавым пятном на асфальте — нет.
Рощин считал, что быки Наумова, упустившие убийцу, просто врали. Не смогли задержать мстителя и теперь плели небылицы, выгораживая себя. Эта публика всегда вела подобным образом. Однако боевые навыки у студента всё же были. И очень серьёзные, раз он сумел уйти от бандитов.
— И вот как такого живым брать? — сам у себя спросил Рощин.
Залпом допил остывший кофе и вышел на улицу. День ему предстоял непростой.
Глава 4
Истина где-то рядом
Нет ничего, что противоречит природе.
Лишь тому, что мы о ней знаем.
Ф. Малдер
Люся была в компании мажора редким гостем, но за идейность и неприступность — его слова, кстати, — пользовалась уважением Стаса. Который обычно таковым противоположный пол не жаловал, отводя ему роль в большей степени постельную. Поэтому моё решение перебраться к ней полностью одобрил.
— Очень разумно. Там тебя точно искать не будут. Да и девочка она правильная — не сдаст.
Было странно слышать такое от приятеля, но я тоже так считал. Не сдаст — ей просто незачем! С такой одержимостью «загадками, интригами и расследованиями» она с меня пылинки будет сдувать. К тому же никаких связей между ней и мной ни полиция, ни бандиты обнаружить не смогут. А значит, хотя бы на какое-то время я буду в безопасности. И смогу попытаться во всём разобраться.
Своей холодности и циничности в этом вопросе я уже не удивлялся. Изменился — факт. Не лучше стал, не хуже, а именно изменился. Появилась расчётливость, как у биржевого брокера. Слушал человека, смотрел на его движения, мимику и сразу же был готов это использовать в свою пользу. Как тогда, наблюдая за обходящим подъезды охранником, подмечая каждую деталь, которая может помочь проникнуть внутрь.
На прощанье Стас сунул мне пачку тысячных купюр, штук пятьдесят примерно. И выдал ещё одну умную мысль. Прям подменили человека! До сегодняшнего дня я не относился к нему серьёзно, видя перед собой прожигателя жизни и тусовщика, а он, похоже, сознательно этот образ поддерживал.
— Тебе бы, Лях, ксиву новую раздобыть. Причём сразу заграничную. И по-хорошему за бугор
