скалы, —
тогда поглядим.
Осенние стихи
1. Редкое имя
Явилась,
такая яркая,
рыжеволосая,
вся в желтом,
красном
и оранжевом,
и веет от нее
прохладой.
– Как зовут тебя? —
спрашивают ее.
– Осень! – отвечает.
– Осень! —
и улыбается торжествующе.
– Имя-то какое грустное! —
говорят.
– Имя-то какое редкое! —
говорят.
– Имя-то какое славное! —
говорят.
– Осень!
2. Креманчули
Осень как осень.
Свободные кошки
ночью выходят во двор на прогулку.
Дождик идет.
Далеко на Кавказе
гордые горцы поют креманчули.
А у соседей ребенок родился.
Что же?
Пойти и взглянуть на младенца?
Или не надо?
В уютном подъезде
рослый подросток бренчит на гитаре.
Дождик шумит.
И красавцы грузины
там, на Кавказе,
поют креманчули.
А у соседей старик умирает.
Что же —
пошел уж девятый десяток.
Пожил – и хватит,
и больше не надо.
Осень как осень —
ребенок родился,
дождь моросит
и старик умирает.
Здорово все же
поют эти горцы
там, на Кавказе,
свои креманчули.
3. Осенние деревья
Рябина красная,
красивая рябина,
все пристает ко мне
с осенними вопрсами
о заморозках первых,
о дроздах,
и о дождях, усердно моросящих.
(Она настырна
и по-женски любопытна).
Осенний тополь
рассуждает очень здраво
о том,
что лето-де прекрасно,
но зима
не менее, чем лето, благотворна
(он любит осенью
слегка пофилософствовать).
Осина мне лепечет,
как дитя,
невразумительно,
но очень мелодично
о непростительной крикливости грачей
и об осенней липкой паутине
(она болтлива —
любит лепетать).
Береза же
все жалуется мне
на ветер —
он давно уже грозится
сорвать с нее
оранжевое платье,
как прошлой осенью
(боится ветра).
Люблю поговорить
с осенними деревьями,
их голоса послушать
в сентябре.
Потерявшийся ребенок
Ребенок потерялся
Ребенок плачет.
– Мальчик, ты чей?
– Я не мальчик, я девочка.
– Девочка, ты чья?
– То есть как это – чья?
Я дочь природы,
я дочь Вселенной,
я дочь Земли,
я дитя человеческое!
– Так что же ты плачешь?
– Да я же потерялась!
– То есть как это – потерялась?
Ты по-прежнему во Вселенной,
вокруг тебя природа,
под твоими ногами Земля
и рядом – люди!
А вот и мама твоя бежит,
вся в слезах, —
думала,
что ты потерялась!
Наконец-то!
Когда-то был я
камнем придорожным.
А по дороге
проносились всадники,
и странники
брели по ней куда-то.
Когда-то был я
полевой ромашкой,
и мой сосед,
лиловый колокольчик,
надоедал мне
глупой болтовней.
Когда-то был я
рыжим муравьем.
Таскал еловые иголки
в муравейник.
И было много нас,
таких же рыжих.
Когда-то был я
лосем горбоносым.
Бродил по лесу,
терся о деревья
и нюхал воздух,
шевеля ноздрями.
Вот, наконец,
я стал и человеком.
Подымающий руки
Я подымаю руки вверх.
Не то чтобы я сдаюсь —
нечего сдаваться.
Не то чтобы я молюсь —
некому молиться.
И не то чтобы я потягиваюсь со сна —
не сплю уже тысячу лет.
Просто
я подставляю руки ветру.
Пусть он свистит в моих пальцах,
пусть.
Ему
это доставляет удовольствие.
4
Стихи о молодости
Утром я проснулся
и стал одеваться.
Вдруг чей-то голос мне шепнул:
припомни молодость твою!
– Не буду! – решил я
и пошел в ванную мыться.
Но тот же голос мне шепнул:
припомни молодость свою!
– Не хочу! – ответил я
и отправился в кухню завтракать.
Но голос снова произнес:
припомни молодость свою!
И добавил:
припомни, припомни,
не упрямься!
– Да с какой стати
мне ее припоминать? —
рассердился я. —
Вот еще новости!
И тут мне голос говорит:
забыл ты молодость свою,
ай-яй-яй!
– Нет, не забыл! —
крикнул я разозлясь. —
Ничего подобного!
И в ту же минуту
без особого труда
припомнил я уже далекую
светловолосую, зеленоглазую,
веснушчатую молодость свою:
она лежит в траве
и смотрит в синее небо,
а я хожу вокруг
и собираю желтые купавки.
Цветы собирать
моя молодость,
признаться, ленилась.
Но как она была хороша
в венке из купавок!
Я и вселенная
1
Что же касается вселенной,
то она
вполне пристойна,
только слишком влюблена
в свою проклятую тупую бесконечность
и невнимательна поэтому ко мне.
Бывало, скажешь ей:
«Созвездие Тельца
куда-то ускакало,
третью ночь
его не видно на небе!»
Она же
глядит задумчиво
и отвечает невпопад.
А в остальном
вселенной я вполне доволен.
2
Сижу я посреди вселенной
на лавочке
и размышляю о том о сем.
Чудная эта вселенная —
ни конца, ни краю ей не видно.
Смешная эта планета —
все вертится и вертится без устали.
Странная эта затея – жизнь:
живешь, живешь, и все жить хочется.
Удобная, однако, у меня лавочка —
широкая и со спинкой.
3
По ночам я не сплю,
потому что вселенная
спит у меня на руках.
Она привыкла так спать —
я ее избаловал.
Вот уже двадцать лет
из-за нее я не высыпаюсь —
дремлю в автобусах,
зеваю на работе,
засыпаю на концертах.
Даже неудобно.
А ей и горя мало.
Каждую ночь
она сладко спит,
уткнувшись носом в мое плечо.
Интересно,
что же ей снится?
На платформе
Стоял на платформе,
глядел на проезжающие поезда.
Ехать
никуда не хотелось.
Хотелось стоять на платформе
и глядеть
на проносящиеся мимо поезда.
Они проносились
один за другим
и в ту,
и в другую сторону.
Один за другим,
один за другим
они проносились,
один за другим
и в ту, и в другую
они проносились,
и в ту, и в другую
сторону.
О, как мелькали окна их вагонов!
С платформы уходить
не хотелось.
Совсем не хотелось.
«Пришла…»
Пришла,
повертелась,
показала свои волосы,
шею,
лодыжки,
посверкала серьгами,
рассмеялась
и ушла.
Опомнившись,
бросился вслед,
да где уж там!
Далеко впереди
мелькают ее лодыжки,
далеко-далеко впереди
сверкают ее серьги,
далеко-далеко-далеко впереди
слышится ее смех.
Чего она смеется?
Пришла,
покрасовалась,
ушла
и все смеется.
Пожар
В моей душе
горит пожар,
уж двадцать лет
горит пожар —
тушить его некому.
Сплошной огонь
в моей душе!
Глядите, глядите —
какой огонь,
как полыхает!
