ты бестолковый, я битый час тебе пытаюсь рассказать, как я в тебя влюбилась. А ты всё ещё ничего не понял?
– Стоп-стоп! Помнится, кто-то вот так же битый час меня убеждал, что любовь – это химера. Что любви нет и быть не может. Процитировать?
– Да, я действительно так думала до поры до времени. Точнее, до того самого момента, пока тебя не встретила. А потом меня словно волной накрыло, и я заболела любовью. Любовью к тебе. Вы говорили, что любовь – это болезнь, которая иногда проходит, а иногда становится хронической. Я помню, вы говорили, что любовь – это страх. Теперь я точно знаю, что это действительно так. Я боюсь, боюсь потерять ТЕБЯ! Теперь я точно знаю, что вы так же одиноки, как и я.
– Между нами восемнадцать лет разницы – это практически непреодолимая пропасть поколений.
– Я это тоже высчитала и поначалу тоже этого страшилась… Конфликт отцов и детей – это выдумка психоаналитиков.
– Отсутствие штампа в паспорте совсем не говорит об отсутствии любимой женщины.
– Вы правы. Но если бы только такая была, я уверена, что никакая сила на свете не смогла бы вас разлучить. Вы бы не смогли жить друг без друга. Вы умеете любить, а значит, достойны её.
– Это всё твои фантазии, Настя.
– Вы так считаете? Тогда ответьте: то, что вы снимаете квартиру, это тоже моя фантазия?
– Нет, это правда. Как и то, что в мире есть сила, победить которую не может никто, во всяком случае пока. Смерть штука жестокая, она разлучает раз и навсегда…
– Ой! Прости, – Настя прикрыла ладонью рот. – Я сделала тебе больно. Но я не знала, мне даже в голову такое не приходило… – в её глазах появились слёзы.
– Да, Настя, эта красивая женщина давно меня сопровождает. Когда-нибудь я расскажу тебе о ней, а может быть, и нет.
– Ты это сейчас о ком?
– О ней, о смерти.
– О-о-о-о, нет, – взмолилась Настя. – Давай лучше поговорим о моей болезни и способах её лечения.
– Давай, хотя, впрочем, моё подсознание уже приняло своё решение, и я не смогу его изменить…
– Не знаю, что придумало твоё подсознание, но я предлагаю тебе перестать скитаться по съёмным квартирам и переехать ко мне.
– ?..
– Бабушка купила мне двушку, и теперь я живу одна в двухкомнатной квартире. Вы обезопасите меня от преследования разного рода маньяков, ведь вы будете меня защищать?! Я меркантильна, – хитро улыбаясь, неожиданно объявила она. – Зараз убиваю трёх зайцев.
– Каких?
– Об этом потом, – всё так же улыбаясь, ответила Настя.
– Я только одного в толк не возьму, почему ты решила, что я, в общем-то, не мальчик – вот так вот, с бухты-барахты…
– Женишься на мне, – перебила его Настя. – Не хочешь, так не женись. Кто заставляет-то? Между прочим, можешь и поухаживать за мной, мне будет приятно, но недолго. Конфетно-букетный роман хорош в ранней юности, а когда мужчина в зрелом возрасте, мне кажется, ему на это жаль тратить время. Он не будет заморачиваться на подобные глупости, потому что торопится жить и получать максимум от жизни. Женщина обязана обеспечить своему любимому мужчине максимум комфорта, а на моей территории я его гарантирую. И потом, у нас будет возможность намного лучше узнать друг друга. И наконец, самый последний довод в мою пользу: если что-то не так, ты просто взял и ушёл. Мужчины легче переносят разрыв, если уходят сами, чем когда их бросают женщины. Я, конечно, пореву белугой, но это будут уже мои проблемы.
«Вот оно, поколение новой формации! Раньше надо было в лепёшку разбиться, ну, или почти в неё, чтобы чего-нибудь добиться от девчонки, а тут вот, пожалуйста, сама на шею вешается, да ещё и аргументирует это по всем законам своей женской логики.
А, впрочем, что я теряю? Ровным счётом ничего. Некоторые внуков нянчат, а у меня ни кола, ни двора. Служебная квартира, служебная мебель, а надо, так и служебная домработница – пришла, убрала, ушла. Может, на самом деле – это и есть моя судьба, может, и вправду хватит бобылем ходить…» – подумал Караваев, глядя в чёрные глаза Насти.
– А ты большая фантазёрка, – ответил на её тираду Павел Андреевич. – К тому же я не самый удобный жилец.
– Значит, храпите! – быстро сделала вывод Настя.
– И не только…
– Я, кажется, догадываюсь.
– Да, есть ещё порох в пороховницах, вот только склады рвутся бесконтрольно. И после этого говорят, что старость приходит незаметно. Оно, может, и незаметно, но громко.
Настя рассмеялась.
– У вас отличное чувство юмора, правда, юмор несколько своеобразен, но это ничего, я привыкну, а вообще он мне нравится. Мне вообще в тебе всё нравится.
– По-моему, ты первоклассная пикапщица7.
– Кто это?
– Ладно, проехали.
– Признайтесь, вы же в меня влюблены!
– Как у тебя всё скоро.
– Да-да! Просто ещё сами себе не отдаёте в этом отчёта. Любой другой на вашем месте уже давно бы встал и ушёл или потащил бы меня к себе. А вы терпеливо слушаете всю ту ахинею, что я несу. Значит, я вам небезразлична.
– Не в бровь, а в глаз. Я профессиональный слушатель. Посторонние люди почему-то любят откровенничать именно со мной, и даже когда не хотят, всё равно рассказывают мне всю правду. Ты действительно очень сильно изменилась после той нашей встречи. Куда делся тот милый воробышек?
– Никуда он не делся, просто сидит в глубине меня и ждёт, когда можно будет на свет показаться.
Павел Андреевич сделал знак Марику и попросил счёт. Вскоре к столику подошли все три официанта кафе, и Марик торжественно вручил Павлу Андреевичу бутылку игристого вина, а Насте шикарный букет роз, скромно положив счёт на стол.
Павел Андреевич глянул на сумму, вложил деньги в папку меню и удивлённо спросил:
– Что всё это значит? – имея в виду шампанское и букет.
– От всё наша души, – взволнованно начал Марик. – Примите этот скромный презент в день ваша помолвка. Будем сильно рада вам!
Павел Андреевич погрозил Насте пальцем.
– Ох, и лиса, обошла со всех сторон.
– Я здесь вовсе ни при чём, это вы здесь постоянный клиент, – развела Настя руками.
– Ладно, пошли уже домой, жена. Только ты давай, как-то определись со своим «ты – вы», а то больно смешно получается.
– Это от неуверенности.
– Да-а? – приподняв бровь, протянул Караваев. – Я бы так не сказал. Чего-чего, а самоуверенности в тебе хоть отбавляй.
Глава 2
Выходя из кафе, Настя взяла его под руку.
– Куда идём: к тебе или ко мне? – спросила она, заглядывая ему в глаза.
– Вещи и машина у меня дома, пьяным без приказа я за руль не сажусь, значит, всё как положено: первая ночь у меня, а дальше посмотрим, как фишка ляжет. Как хоть твоя фамилия?
– Брагина Анастасия Алексеевна.
– Дальше можешь не продолжать, – хмель с него как рукой сняло. – Третье июля тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года рождения. Отец Брагин Алексей Николаевич, пятьдесят восьмого года рождения. Капитан спецназа ГРУ, погиб при выполнении особо важного государственного задания в восемьдесят пятом.
– Я не знала, что он служил в ГРУ, – удивлённо прошептала Настя. – Мама получила бумагу, что он пропал без вести, думала, жив, может, вернётся. Ждала два года, потом вышла замуж за отчима. О том, что папа мне неродной, узнала только, когда паспорт получала. Откуда тебе известно, что он погиб?
Павел Андреевич тесно прижал Настю к себе и сказал:
– Я тебе расскажу, вот только домой придём. Только ты потом не пугайся, если я во сне в атаку пойду, сунь в руки мне какую-нибудь палку.
– Может, какой укол поставить? Я могу, я ведь врач, хоть и детский, но всё умею.
– Насчёт химии не знаю, обычно к утру проходит. Такие воспоминания по-другому не даются, до недели бываю не в себе, но только по ночам.
– Ты
