десяти от меня она остановилась и принялась раздеваться. Я отвернулся.
Море было спокойно. Еле заметные волны с тихим шелестом набегали на берег и откатывались, оставляя на прибрежном песке белый пенистый след. А берег шумел, шумела пестрая, многоликая, многоязычная толпа. Играли в мяч, в карты, слышались громкий смех, возгласы, визжали дети. Где-то звенела гитара, доносилась песня... Одни, прикрыв носы бумагой, не двигаясь, раскинув руки, лежали под палящим солнцем. Другие с громкими воплями плескались у берега в воде, ныряли, кувыркались.
Некоторые заплывали далеко — их головы виднелись, словно маленькие движущиеся островки, ветерок доносил их веселый смех, крики. А море — бескрайнее, бездонное море — не замечало всей этой человеческой возни, не замечало толпы — хохочущей, поющей, стонущей, мятущейся. Море было спокойно.
Девушка разделась. На ней был темно-вишневый купальник. Темное, цвета спелой пшеницы тело подчеркивало белизну ее лица. «Косметика», — подумал я. Девушка легла на лежак. Вдруг к ней подошел плечистый, высокий, коротко подстриженный парень.
— Что ему нужно? — услышал я его грубый голос.
Сердце у меня сжалось.
— Кому? — спросила девушка.
— Тому типу, — парень бесцеремонно посмотрел на меня.
Я почувствовал, как похолодели мои руки, но сделал вид, что ничего не слышал. Я медленно нагнулся, выбрал плоский круглый камень и, размахнувшись, метнул его по водной глади. Отскочив несколько раз от поверхности, камень исчез в море.
— Ему? Ничего...
— О чем вы разговаривали?
— Ни о чем, — сказала раздраженно девушка. — Я попросила лежак.
— И все?
— Все!
— А почему он улыбнулся?
— Он улыбался не мне!
— Да?
Что она ответила, я не расслышал. Парень громко рассмеялся, потом опустился на колени, обнял голые плечи девушки и прижался головой к ее голове. Я отвел глаза.
— Темо! Темо-о-о! — донесся с моря крик Гурама.
Он и Гулико плыли к берегу. Я помахал им рукой и лег на спину.
Медный диск солнца приближался к горизонту. Куда же они запропастились?
Первым на берег вышел Гурам. Пыхтя и брызгаясь, он смешно запрыгал на одной ноге у самой моей головы.
— Пошел, пошел! — прикрикнул я на него.
— Ау-у, где мы были! — с трудом выговорил, лязгая зубами, Гурам и ткнулся посиневшим подбородком в теплый песок.
— Где?
— Далеко-о!
— И что вы там видели? — съязвил я.
— Нептуна! Понятно? — обиделся Гурам.
Подошла Гулико.
— Полотенце! — потребовала она.
— Есть! — ответил я, подавая полотенце.
Гулико вытерлась и удивленно огляделась.
— Где лежак? — спросила она меня.
— Какой лежак?
— Лежак.
—А-а, лежак! Гурам, куда девался лежак?
— ?!
— Здесь был мой лежак. Где он? — нахмурилась Гулико.
— Существует такая наука — о перемещении вещей, — сказал я.
— Встань сейчас же и принеси!
— Гурам, принеси, пожалуйста, лежак, — вон он! — попросил я.
— Ты отдал, ты и принеси! — огрызнулся Гурам.
Девушка вышла из воды и направилась к лежаку.
Гулико посмотрела на нее, потом на меня.
— Ты ей отдал мой лежак?
Я промолчал.
— Почему?
— Не знаю...
— Кто она?
— Не знаю...
— Не знаешь?
— Нет.
Девушка поняла все. Она быстро встала, схватила лежак и подтащила к нам. Я был готов провалиться сквозь землю.
— Извините, — сказала девушка, — я взяла без разрешения.
— Пожалуйста! Он нам не нужен! — ответила Гулико.
— Нам тоже, — улыбнулась девушка.
— Тем более! — сказала Гулико.
— Что тем более? — не поняла девушка.
— Ничего. Можете взять себе!
— Но он не нужен нам, мы уходим.
— Тогда сдайте лежак дежурному и не забудьте возвратить мой студбилет. Зовут меня Гулико, фамилия — Цибадзе.
— Гулико! — взмолился я.
— Отвернись!
Я отвернулся, а когда снова обернулся, не было ни девушки, ни лежака, ни Гулико... Ее платье мелькнуло у выхода с пляжа.
— Пойду и я, — сказал Гурам.
— Подожди, посмотрим на закат.
— Кто же проводит Гулико?
— Не уходи.
— Странный ты человек, просто кретин какой-то, — вздохнул Гурам и сел.
Я поискал глазами виновницу моей беды. Она одевалась. С поднятыми вверх руками и чуть согнутой в коленке ногой девушка напоминала античную фигуру. Парень взял под мышку злополучный лежак и направился к выходу. Поправляя платье, девушка вдруг обернулась. Наши глаза встретились. Она улыбнулась. Я ответил улыбкой.
— Нет, не такой уж ты кретин! — понимающе произнес Гурам и снова вздохнул.
Солнце уже коснулось воды. От горизонта к берегу потянулась ослепительно сверкающая золотая тропинка. Мне захотелось побежать по этой тропинке, успеть коснуться рукой солнца, пока оно не скрылось за горизонтом. Желание было так сильно, что я даже привстал. Гурам сидел не двигаясь и задумчиво смотрел на солнце, которое все глубже опускалось в море. Вдруг он вскочил и сломя голову помчался к бульвару. Он бежал широкими шагами, увязая в песке, падая, снова подымаясь, пока не скрылся из глаз. Вернулся Гурам так же неожиданно, задыхаясь, подбежал к берегу и положил па солнечную тропинку огромный синий цветок гортензии. Потом он растянулся на песке рядом со мной и, с трудом переводя дыхание, сказал:
— Я подарил солнцу цветок! — И счастливо улыбнулся.
Я молча кивнул головой. Теперь в воде виднелся только узкий серп солнца, и красный его луч был похож на вытянутую золотую руку, на кисти которой покоилась синяя гортензия. Потом солнце исчезло в море, и в наступивших вдруг сумерках растворилась золотая рука с цветком...
— Смотри, Гурам, солнце унесло цветок!
Гурам улыбнулся.
— Солнце унесло цветок...
В фойе «Интуриста» не было ни одного свободного кресла. Я огляделся, но не нашел Гулико. Подниматься наверх не хотелось.
— Спустимся в кафе, — сказал я Гураму.
— А Гулико?
— Позвоню.
— Может, поднимешься к ней?
— Нет, позвоню.
— Как хочешь...
Я подошел к окошечку администратора и взял телефонную трубку.
— Привет, Темо! — поздоровался со мной администратор.
— Здорово, Саша!
— Значит, так: ты перейдешь в другой номер...
— Это почему же?
— Так. Приехали иностранцы.
— Да что вы, в самом деле! Приехали, уехали! Надоело таскаться из номера в номер! Нашли козла отпущения!
— Ничего не поделаешь, звонили сверху!
— А ты бы ответил снизу, что номер занят!
— Не поможет!
— Ну и черт с вами! Никуда я не уйду!
—
