Книга Безжалостное правление - Моника Кейн

Кира опускает взгляд, разглаживая салфетку на коленях. Когда ее глаза снова встречаются с моими, она скрывает свою озабоченность практичной улыбкой.

— Завтра у меня для тебя будет особенный сюрприз. Опыт, который ты никогда не забудешь.

Я наклоняю голову в сторону.

— Мне стоит беспокоиться?

— Пожалуйста. Тебе понравится. — Она прижимает палец к губам. — Как только выпьешь немного, чтобы раскрепоститься.

— Звучит как неприятность.

Выражение лица Киры становится озорным.

— Только хорошая неприятность.

— Ну, это не зловеще, — шучу я, допивая последний глоток пива.

Кира недоуменно вскидывает брови и опускает взгляд на телефон.

— Максим звонит. Не возражаешь, если я выйду, чтобы ответить?

— Конечно.

Она быстро чмокает меня в щеку, затем вскакивает и направляется к входу в бар, Богдан идет за ней по пятам.

Блин, ее охранники серьезно относятся к своей работе, но это меня не удивляет. Если бы с Кирой что-то случилось, гнев Максима был бы невообразимым. Более того, Роман опекает Киру, как старший брат.

У меня такое чувство, что его интерес ко мне — совсем не братский.

В последние несколько дней Роман постоянно присутствует рядом, незаметно стоя на страже, где бы мы ни находились. Я знаю, что он просто выполняет свою работу, но его внимание часто переключается на меня, особенно когда мы остаемся одни. Несмотря на бдительность Феликса и Богдана, я никогда не чувствую, что они наблюдают за мной. С Романом все иначе — в его взгляде есть определенная интенсивность, которая, кажется, проникает мне под кожу.

Это хрупкий баланс — притворяться равнодушной, когда каждый инстинкт тонко настроен на его присутствие. Как сейчас, когда я поднимаю взгляд и вижу, как он разглядывает меня со стороны бара. Он выглядит очень круто в своих темных джинсах и повседневной белой футболке, которая демонстрирует татуировки на его шее. Он носит блейзер с единственной целью — скрыть пистолет и кобуру, пристегнутую к груди. Все в нем резко и четко — линия челюсти, скулы, сильный профиль. Он источает сырую, магнетическую мужскую энергию, которая притягивает взгляды всех женщин в пабе. Но, похоже, они его не волнуют.

Мой пульс вздрагивает, когда он смотрит на меня из-под темных ресниц и поднимает свой бокал в знак признательности. Он наполнен прозрачной жидкостью, которая, как я знаю, является водой, а не водкой, потому что он на страже. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, когда он закатывает рукава своего пиджака, обнажая мускулистые и загорелые предплечья.

Сжав ноги вместе, я пытаюсь немного ослабить давление, нарастающее в моем ядре, но это не помогает.

А вот его пальцы наверняка помогли бы.

Вчерашний день не помог, когда он потянулся ко мне, чтобы взять книгу. Он был так близко, что я чувствовала жар его тела, обжигающий мою спину. Я была прижата к нему, вдыхая его запах; мне потребовалось все, чтобы не застонать вслух, мое тело жаждало его прикосновений.

Господи, мне действительно нужно взять себя в руки.

Я не могу продолжать горячиться и волноваться каждый раз, когда мы встречаемся взглядами. Рано или поздно Кира уловит это, и мне будет очень неловко.

Пытаясь восстановить хоть какое-то подобие контроля над собой, я роюсь в сумочке в поисках телефона и сосредоточиваюсь на проверке сообщений. Я надеялась, что София уже написала мне, чтобы сообщить о своем благополучном прибытии, но не тут-то было.

Ранее сегодня она написала, что Анатолий отвезет ее в школу. Как только я прочитала эти слова, меня пробрала холодная дрожь. Я знаю, что он отвозит ее не по доброте душевной; как и все, что он делает, он напоминает мне, что если я переступлю черту, София поплатится за это. Ему не понравилось мое поведение после того, как он объявил о нашей предстоящей свадьбе. Он хочет, чтобы я была милой и покорной, когда вернусь домой. Это та роль, которую мне суждено играть.

— Почему ты хмуришься?

Голос Романа испугал меня, и я прижала руку к сердцу.

— Господи, Роман. Может, не стоит подкрадываться к девушке?

— Я не подкрадывался; я стоял над тобой целых двадцать секунд. — Между его бровями образуется линия. — Тебе нужно поработать над своей ситуационной осведомленностью.

— С ситуационной осведомленностью у меня все в порядке. — Я кладу телефон обратно в сумочку. — Это ты подкрадываешься к людям, как ниндзя.

Он забавно надувает губы.

— Хочешь еще выпить? — Он наклоняет голову в сторону бара.

— Нет, спасибо. — По какой-то причине он воспринимает это как приглашение занять место, которое только что освободила Кира.

— Ты постоянно смотришь на свой телефон, — замечает он. — Ждешь звонка?

— Ты внимательно следишь за мной, да?

— Всегда. — Мой пульс вздрагивает, когда он позволяет этому слову на мгновение повиснуть между нами. — Это моя работа.

Я качаю головой и вожусь со своей салфеткой на столе.

— Я не твоя работа.

Он вскидывает бровь.

— По словам Максима, это ты.

— Верно.

— У меня есть кое-что для тебя. — Он говорит это так неожиданно, что моему мозгу требуется мгновение, чтобы обработать его слова.

Я несколько раз моргаю.

— Хорошо.

Он лезет в пиджак и достает книгу, покрытую какой-то защитной пленкой, затем кладет ее на стол между нами.

— Книга?

— Не просто книга. Джейн Эйр первого издания.

Я на мгновение теряю дар речи.

— Они безумно дорогие и редкие. Как ты нашел такую меньше чем за день? — Я смотрю на книгу на столе, не решаясь даже взять ее в руки.

Он усмехается.

— Я знаю людей, которые знают людей, и некоторые из этих людей должны мне услугу.

Я качаю головой, а в животе разливается тепло.

— Мы с Кирой просто пошутили, что я куплю одну. Я… я не могу это принять.

Он наклоняется ко мне так близко, что я чувствую тепло, исходящее от его тела.

— Почему? Ты ведь хочешь книгу, не так ли?

Я хочу этого, но этот подарок — слишком много. Если я приму его, какое послание я отправлю Роману?

Маленький голосок в глубине моего сознания шепчет, что я могу перепродать ее за большие деньги. Насколько я слышала, первые издания "Джейн Эйр" продаются на аукционах почти за сто тысяч.

— Как я могу принять это? Это будет выглядеть неправильно. — Я сглатываю эмоции и шепчу: — Я почти замужняя женщина.

Роман проводит костяшкой пальца по лицу, что говорит о том, что он раздумывает, как ответить. Наконец он пожимает плечами и медленно убирает книгу