Книга Встречи на полях - Мелисса Фергюсон

визитку, я осознала, с кем разговаривала. Она была не просто хорошим редактором в хорошем издательстве. Она была главным редактором в том самом издательстве. Том самом «Бэйрд Букс». Лучшем издательстве. В том, что касается романтической прозы, по сравнению с ним меркнет даже «Стерлинг Хаус».

А сейчас эти же теплые глаза смотрят в мои и рассеивают все страхи. «О чем я так переживала? – думаю я, делая первый глоток кофе. – Зачем так себя накрутила?» Это не страшно. Я вовсе не напугана. Она просто подозвала меня к себе.

Пригласила выпить с ней кофе.

Улыбается.

Все будет хо-ро…

– Я получила твое вчерашнее письмо.

Ее слова выдергивают меня из размышлений.

– Да?

Вот и все. Момент истины. Момент, в который сбудутся мои мечты. Или нет.

А затем Клэр Донован моргает, и уголки ее теплых искренних глаз слегка опускаются. Будто она знает, что сейчас скажет.

Знает. И не хочет этого делать.

Ну разумеется.

Мы же родственные души.

Я тоже всеми эмпатичными фибрами своей души ненавижу эту часть нашей работы.

Давать… отказ.

– Нам нужно поговорить.

Глава 6

Я заставляю себя не двигаться, аккуратно сложив руки на коленях и вежливо скрестив лодыжки под стулом. Хотя все внутри меня хочет сбежать.

Громкость окружающего мира снизилась до приглушенного гула. Время замедляется. Мои ладони теплые и липкие, как два горячих слипшихся блина. Я внезапно жалею, что пользуюсь дорогим, сделанным из органической коры во имя спасения либерийских щенят дезодорантом, который меня заставила купить Оливия, чтобы я «внесла свой вклад в сохранение планеты». И чтобы алюминий, содержащийся в обычных дезодорантах, не проникал в мои поры и не приводил к деменции. Сейчас я бы отдала что угодно, лишь бы с ног до головы как следует обмазаться дешевым алюминием.

– Хорошо, – отвечаю я наконец, направляя разговор в неизбежное русло. Мой голос звучит почти нормально, если не считать того, как он подлетел вверх в конце слова. Я попыталась говорить беззаботным тоном, но получился нервный мышиный писк. Я понижаю голос на октаву и добавляю: – Я удивлена, что вы проверяете почту, учитывая все происходящее на этих выходных.

Она с компанейской улыбкой отмахивается.

– Ой, ты же знаешь нас, трудоголиков. Нам нелегко забыть про работу. – Клэр смеется с долей самокритичности, и я вторю ей.

– Точно, – говорю я, изо всех сил стараясь улыбнуться как можно шире, но получается не очень. Я больше не могу поддерживать эту хлипкую иллюзию беззаботности. Пора перейти к делу. К моей радости и ужасу, Клэр тоже это чувствует.

– В общем, – сообщает она более деловым тоном, – я вчера не просто так открыла твое письмо. Когда в прошлом году ты поделилась со мной идеей своей книги, я была заинтригована. Бывшая шопоголичка и ведущий радиошоу про личные финансы влюбляются в кофейне, и им приходится мириться с разногласиями. Это же очаровательно. Серьезно. Но история, о которой ты рассказала мне в том году, и то, что я увидела вчера, – это две разные вещи. Я хотела… – Она делает паузу. – Я надеялась получить ту историю.

Ту историю.

Она хотела ту историю.

У меня сердце уходит в пятки. Я даже не уверена, что понимаю, о чем она говорит. Моя идея и моя рукопись – это две разные вещи? Нет, конечно. Там все то же самое. Я внесла лишь несколько изменений, после того как, понимая, что я не эксперт в написании любовных романов, изучила все возможные книги по этой теме.

Я прочла книгу об искусстве письма, увидела дилетантский ход в своей рукописи и исправила это в соответствии с приобретенными полезными знаниями.

Я прочла еще одну книгу, осознала другой серьезный недостаток и изменила свою рукопись соответствующим образом.

Да, иногда прочитанные мной книги противоречили друг другу, и, должна признать, это сбивало меня с толку. Но я справилась. Моя рукопись это пережила.

И стала сильнее.

Кажется.

– О, – тихо произношу я, пытаясь не теребить пальцы и подбирать связные умные слова, не выдавая ни лицом, ни голосом, что́ я на самом деле сейчас чувствую. Что на самом деле у меня такое ощущение, будто прямо надо мной разразилась молния и мне на голову свалился телефонный столб.

– Разумеется, за ночь я не прочла всю рукопись целиком, – продолжает Клэр.

– Разумеется, – повторяю я, ощущая всплеск надежды. Разумеется, она не прочла всю рукопись. Разумеется. – А сколько вы прочли?

Она медлит.

– Достаточно.

Это слово обрушивается на меня, будто удар.

«Достаточно».

Она прочитала… достаточно.

Меня тошнит.

Быть автором ужасно.

Я никогда еще не получала отказ как писатель. Это чудовищно. Никому не стоит писать книги.

– Но там есть удачные моменты. Есть потенциал. И… – она задумчиво умолкает, – …при обычных обстоятельствах мне хватило бы этого, чтобы принять решение поработать с тобой и привести рукопись в должный вид.

Я поднимаю взгляд. Да. Да, это было бы хорошей идеей. Я сама так иногда делаю, когда мне особенно нравится какой-то автор. Мы будем просто… обмениваться письмами. До тех пор, пока всё не исправим. И тогда она отнесет рукопись своей команде. А потом и редколлегии. И я получу контракт.

Эти прекрасные слова эхом раздаются у меня в ушах. «И я получу контракт».

– Но, – продолжает она, – ситуация такова, что сейчас обстоятельства у меня не обычные. Если бы я получила твое письмо год – или даже полгода – назад, то все было бы по-другому.

Клэр ерзает на стуле, явно пытаясь тонко намекнуть на то, что я должна была прислать ей рукопись раньше, как мы и договаривались.

Но я пыталась прислать ее раньше.

Правда. Просто она тогда была еще не до конца готова. Она не была идеальна.

– В конце марта я ухожу на пенсию, – говорит она. – И поэтому отдаю своих авторов другим редакторам и новых не беру. Вчера я просмотрела твою рукопись, потому что мне понравилась идея. И ты мне нравишься. И если бы… – Она останавливается, будто обдумывая, выдержу ли я то, что она скажет дальше. – Если бы рукопись была в наилучшем виде, я бы подумала о том, чтобы ее взять. Просто… – она усмехается, – …подписала бы с тобой контракт и отдала бы редактору из своей команды. Но…

Клэр не договаривает, и, хотя пожатие плечами, видимо, кажется ей подходящим завершением фразы, я ощущаю, как меня охватывает тревога.

Но… что?

Что?

Нельзя закончить разговор словами: «Ну, я могла бы исполнить все твои мечты, но…» – пожать плечами и попросить меня передать сахар.

«Вы же редактор, черт побери! – едва не вырывается у меня. – Вы должны уметь завершать сцены!»

– Но мне очень не хочется уходить с ринга, когда начнутся ставки. – Клэр улыбается так, будто это ее надо жалеть, а не меня. И… если так подумать, то, возможно, я действительно самую малость виновата. Взяв у нее визитку в прошлом году, я чересчур разрекламировала себя: одно маленькое издательство, которое, скорее всего, работает в гараже и заинтересовалось моей книгой, превратилось в десятки нью-йоркских, обивающих мой порог. Упс. – Ладно, в любом случае тебе вряд ли захотелось бы, чтобы твою рукопись препарировала именно я. Особенно учитывая, что это только мое мнение.

«Ваш голос – единственный, который я хочу слышать! – раздается у меня в голове отчаянный крик, и я крепко сцепляю руки, чтобы не произнести это вслух. – Ваш голос – единственный, который имеет значение!»

Пришло время другой тактики.

– А какие, – начинаю я как можно более непринужденно, – проблемы вы заметили?

– Хм. – Ее взгляд слегка потухает. Клэр очень долго молчит, прежде чем ответить: – Ну, например, встреча. – Она поднимает ладонь. – Нет, встреча в кофейне – это прекрасная идея, – ободряюще говорит она, по-доброму улыбается и указывает рукой на наше окружение. – Мы с тобой встретились здесь, как и тысячи других людей, которые используют кофейни как продолжение собственной гостиной. В этой атмосфере всегда есть что-то чудесное. Но, – добавляет она после паузы, – просто… это немного избито.

Я вспоминаю