по пасеке, и ушел обратно на командный пункт.
Купленный мед моей жене очень понравился, и, при очередном посещении пятого полка, я купил у деда Николая целую трех литровую банку меда. Через год, во время очередного регламента в пятом полку, я опять собрался сходить к деду Николаю за медом. Вместе со мной попросился сходить и мой солдат, Равиль Янышев. Равиль был очень хорошим солдатом, и я не мог ему отказать в такой просьбе. Он обладал очень хорошим слухом. Это был первый из моих подчиненных, кому удалось в радиоприемниках измерить помеху по зеркальному каналу. До него, никто, в том числе и я, не могли даже услышать эту помеху, так как этот сигнал был очень слабым и не прослушивался на фоне шумов. Увидев мою трех литровую банку, он очень удивился.
— Что, всего три литра будете брать? А почему так мало?
— На год нам этого хватает, — ответил я.
— У нас, в Башкирии, так мало не покупают. Минимум по фляге берут. А мой отец всегда две фляги покупает, сообщил он.
Вдвоем с ним мы и пошли к деду Николаю. Увидев нас, дед очень обрадовался. Ему наверно было здесь очень скучно, хотелось с кем-то поговорить, и он опять повел нас на экскурсию по своей пасеке. Равиль задавал ему примерно те же вопросы, что и я в прошлый раз, и дед Николай на все с удовольствием отвечал. Равиль разбирался в пчелах гораздо лучше, чем я, и они быстро нашли общий язык.
— А рамки Вы сами делаете? — спрашивал он.
— Конечно сам, — говорил дед Николай, — они ведь все разные по размерам, все нужно по месту делать. Рамки из одного улья, в другой редко подходят. Такие нигде не купишь. Да и денег у меня на это нет. Я ведь редко выезжаю мед продавать.
— А чем Вы пчел на зиму подкармливаете? — интересовался Равиль.
— Ничем. Они сами себя обеспечивают, да еще и меня кормят. Я ведь у них весь мед на забираю. Две центральные рамки с медом я никогда не трогаю, и всегда оставляю им, этого меда им на всю зиму и хватает.
— А на зиму Вы их куда-то убираете, чтобы не замерзли? Омшаник у Вас есть? — продолжал расспрашивать Равиль.
— Ну, что ты? Какой омшаник? Как я туда один улья перетаскивать буду? Где стоят — там и зимуют.
— И не вымерзают? — удивлялся Равиль.
— Бывает, что и вымерзают. Температура ведь зимой иногда и до сорока градусов мороза доходит. Зимой я ульи снегом присыпаю, чтобы пчелам теплее было.
— Скучно Вам здесь наверно одному, особенно зимой, — сочувственно говорит Равиль.
— Да не особенно, — отвечает дед Николай, — при желании всегда какое ни будь дело можно найти. Да и не совсем один я здесь, у меня сосед есть.
— Какой сосед? — не понял я. — Я думал, что Вы здесь один живете.
— Здесь то один, — уточняет дед. — Сосед живет в соседнем поселении, недалеко, километров шесть отсюда. Такой же дед, как и я, Михаилом зовут.
— Тоже бывший охранник? — высказываю я свою догадку.
— Да нет, он бывший зек. Больше тридцати лет в тюрьмах и колониях отсидел. После освобождения куда-то уезжал, где-то помаялся, а потом опять сюда вернулся. Больше нигде не прижился, — рассказывал дед Николай.
— И какие у Вас отношения с бывшим зеком? Не враждуете? — поинтересовался Равиль.
— А чего нам враждовать? Все уже в прошлом. Я научил его за пчелами смотреть, теперь и у него своя пасека. Иногда друг к другу в гости ходим.
— А не далековато? — спрашиваю я.
— Да здесь же рядом, — удивляется дед Николай, — шесть километров всего. Вот недавно за спичками ко мне приходил, не заметил, как у него спички закончились. А до ближайшей деревни ведь не меньше двадцати километров, туда не набегаешься.
Мы купили у деда Николая трех литровую банку меда, и пошли обратно. Равилю, как и мне, дед тоже понравился.
И вот мы снова в пятом полку. Банку для меда я с собой взял. Через пару дней я предложил Равилю снова сходить к деду за медом. Вечером мы и пошли по знакомой тропинке. Тропинка показалась нам какой-то заросшей. Видно было, что по ней редко ходят. Подошли к домику деда Николая. Нас никто не встретил, и деда нигде не было видно. И на его огородике ничего не росло.
— Может заболел дед? — предположил Равиль.
Подошли к домику и постучались в дверь. На стук никто не ответил.
— Наверно дома нет, — решил я. — Может за продуктами уехал?
На всякий случай попробовал, закрыта ли дверь. Дверь оказалась на замок не закрытой. Я ее открыл и спросил: «Дед Николай, Вы дома?» Нам никто не ответил. Зашли в дом. Кровать деда была не застелена, и на столе лежал слой пыли. Стало понятно, что деда здесь уже давно не было. Пошли обратно. А ульи в лесу все так же стояли, и пчелы летали. Решили в полку выяснить, что с дедом случилось.
— Так деда еще зимой убили, — сказали нам в полку.
— Кто? — не поверил я своим ушам. — За что можно было убить этого доброго и безобидного деда?
— Его сосед. Карточные разборки по пьяной лавочке. — пояснили мне, и рассказали следующую историю.
Два деда периодически ходили друг к другу в гости, поговорить, отметить какой ни будь праздник, и поиграть в карты. Играли в «очко», и в «дурака». В тот день они были у деда Николая. Хорошо выпили, закусили, и играли в дурака. Когда уже совсем стемнело, дед Михаил начал собираться домой.
— Давай последний раз, — сказал он, — я тебе погоны повешу, и пойду домой.
Несмотря на выпитое, оба все ходы просчитывали, и точно знали какие карты остаются на руках у противника. Под конец игры, когда уже все козыри вышли, у Николая оставалась одна карта, а у Михаила три. Но Михаил знал, что у Николая остался бубновый валет, а у него, десятка треф, и две шестерки. Но сейчас его ход. Если он походит с десятки, то Николай ее забирает, а потом он повесит Николаю погоны из шестерок. Все будет так, как он и обещал.
Михаил, чувствуя свою скорую победу, положил на стол свою десятку и широко улыбался, ожидая, что Николай ее заберет. Тогда он торжественно и повесит Николаю погоны. Но, Николай убил его десятку дамой треф.
— Откуда у него дама треф? — не понял Михаил. — У него ведь должен был остаться валет бубей. Неужели он просчитался?
— А погоны теперь себе повесь, — сказал Николай. —
