class="p1">— По какому вы вопросу?
— Мы хотим уточнить информацию о пациентке Самсоновой.
Доктор переводит взгляд с Марка на меня и хмурится.
— Я же вчера все рассказал вам.
— Да, — Марк не дает мне вставить слово. — Но меня здесь не было, а у меня есть парочка вопросов.
— Вы, собственно, кто?
— Ее зять.
Я пытаюсь не измениться в лице от этого заявления, а Марк продолжает, как ни в чем не бывало.
— На самом деле у меня два основных вопроса. Первый — могу ли я увидеть ее историю болезни? И второй — можно ли транспортировать пациентку?
— Вы кардиолог?
— Нет, — Марк выглядит удивленным этим вопросов.
— Тогда зачем вам история болезни пациентки?
— Мы хотим перевезти ее в частный кардиологический центр и мне бы хотелось, чтобы доктор этого центра заранее ознакомился с диагнозом и всеми вашими заключениями.
Ларионов задумчиво переводит взгляд на меня, а затем снова на Марка.
— Как я уже говорил вашей супруге сегодня ночью, то кризис у пациентки миновал. Сейчас состояние хоть и тяжелое, но стабильное. И если произвести транспортировку по всем правилам, а это значит на спецтранспорте, подключенной к аппаратам, а не на такси, то это никак не отразится на ее состоянии.
Я понимаю, что его замечание вызвано не желанием усомниться в нашей адекватности, а, скорее всего, опытом из практики, но едва удериживаюсь, чтобы не закатить глазаа.
— А история болезни, доктор?
С тяжелым вздохом врач кивает и скрывается в ординаторской. А я поворачиваюсь к Марку.
— Частный центр?
— У меня есть знакомый, который заведует в кардиологическом центре, я думаю, что там твоей маме будет оказано чуть больше внимания. Здесь может и хорошие специалисты, но слишком велик поток пациентов.
— Ты уверен, что ей там помогут?
— Уверен. Сейчас я отправлю историю болезни твоей мамы и все будет окончательно понятно.
— Хорошо.
Я устало выдыхаю и ищу глазами куда бы присесть. Но в этот момент из ординаторской показывается доктор с тонкой папкой в руках. Папка! Очередная папка, от которой зависит мое будущее. Я морщусь и отворачиваюсь к окну. Спустя минут десять Марк подходит ко мне.
— Мы можем ехать, врачи из центра готовы принять твою маму завтра. Сегодня здесь ее подготовят к перевозке, а с утра за ней приедет машина скорой помощи. И уже завтра ты сможешь ее навестить. Знакомый по телефону сказал, что все не так страшно как могло показаться на первый взгляд. Жизнь твоей мамы в безопасности, но предстоит не самый легкий путь реабилитации.
— Спасибо, — я кладу Марку ладонь на грудь. — Мне стоит позвонить отцу.
Он кивает, а я лезу в сумку за телефоном и набираю отца. Пока мы спускаемся, успеваю описать папе всю ситуацию и заверить, что завтра мы сможем спокойно навестить маму. С трудом, но все-таки отец соглашается сегодня остаться дома и отдохнуть. Я чувствую как давящая тяжесть постепенно исчезает с моей груди и выхожу на улицу вслед за Марком. Уже в метре от машины мне становится понятно, что что-то не так. А когда мы подходим ближе, я замираю с открытым ртом.
Все лобовое стекло Мерседеса залито красной краской. По кузову тянется такая же алая надпись “УБИЙЦА”. Все стекла забрызганы и издалека кажется, что машина заляпана кровью. Марк с невозмутимым лицом обходит по кругу Мерседес и лезет в карман джинс за телефоном. Я же в шоке продолжаю смотреть на изуродованный автомобиль.
— Алло, привет. Мне нужен эвакуатор. … Да, прямо сейчас. Адрес сейчас скину в Вотсап. … Хорошо.
Мужчина отключает телефон и подходит ко мне.
— Марк, это… — я обвожу руками машину не в силах подобрать слова.
— Это пиздец.
Я поднимаю взгляд на Михельсона и понимаю, что он в бешенстве. Ладони сжаты в кулаки, челюсти плотно стиснуты, из глаз, практически, сыпятся искры.
— Марк, — я трогаю его за руку. — Может тут есть камеры?
Михельсон не отвечает, и не шевелится, только желваки ходят ходуном на его лице. Я вздрагиваю, когда он резко поворачивается в мою сторону.
— Он решил уничтожить все, что я люблю. Планомерно, шаг за шагом, Семенов хочет отобрать все что мне дорого. Только вот хрен ему! Не на того напал.
Марк снова достает смартфон и отходит от меня на несколько шагов. Я наблюдаю как мужчина ходит из стороны в сторону и активно жестикулируя, что-то выговаривает в телефонную трубку. Я снова перевожу взгляд на Мерседес и на мгновение мне становится страшно. Семенов настроен решительно. Ослепленный местью он не видит ничего вокруг себя. Но вот только становится ли ему от этого легче? Что-то я сильно сомневаюсь. Только как его остановить, пока он и правда не разрушил жизнь Марка?
— Давай я вызову тебе такси? — подходит ко мне мужчина.
— А ты?
— А я дождусь эвакуатор, а потом буду беседовать с охранником и поднимать камеры. Это все, конечно, может показаться кому-то забавным, только вот мне не смешно.
— Может мне остаться с тобой? — я беру его руку в свою и чувствую, как он немного расслабляется.
— Не надо. Это все может затянуться, — он переплетает наши пальцы. — Я как освобожусь сразу приеду к тебе. Договорились?
Мне не хочется оставлять его одного, но от моего присутствия пользы не будет, поэтому я согласно киваю, и Марк вызывает мне такси. Спустя пять минут я сажусь в Ауди А5 и отъезжаю от больницы. Перед глазами всю дорогу стоит изуродованная машина, в пятнах, так сильно напоминающих брызги крови. Я пытаюсь поставить себя на место Семенова и никак не могу. Не представляю, что способна так ненавидеть кого-то, но что я могу знать о чувствах человека, который потерял ребенка. Только объект его ненависти совершенно не имеет к этой трагедии никакого отношения. И то, что депутат этого не понимает, вызывает искреннее недоумение.
Машина быстро довозит меня до дома, и я торопливо поднимаюсь в квартиру Кажется, у меня развивается паранойя и каждую секунду я ожидаю, что снова что-то произойдет. Когда я вставляю ключ в замок замечаю, как дрожат мои руки. Но дома меня ждет только радостный Марсик, для которого весь смысл жизни заключается во вкусной еде, сладком сне и веселых играх.
Чтобы хоть как-то проветрить голову, я переодеваюсь, цепляю к ошейнику поводок и выхожу
