Василису не отдам.
А что отец скажет? Если бы с ним такое приключилось, не уж за стенами бы отсиживался?
И пошел Иван-Царевич по пустому, ледяному городу, один как перст шел на бой с недругом. И страха не было, была только злость, что забрать у него Василису хотят. Вышел он на Калинов Мост, а на нем Кощей стоит. Сошлись они в битве долгой. Бились день, бились другой. На Иване наговор горел Василисин, а Кощей под своим проклятьем бессмертен был. И понял тогда, что не отдаст Иван Царевну. И на хитрость пошел. Махнул рукой и упал Иван сном крепким. А Кощей его с моста в реку скинул. Понесла река Царевича далеко.
А колдун черный пошел в город. Шел по улицам, и никто навстречу ему выйти не смел. Разбил он врата в хоромы царские, сковал всех заклятьем обездвижения, зашел в покои, где спала Василиса. Улыбка на лице Кощея распустилась страшная. Вот она, вот она моя последняя, прекрасная, та которая снимет с него проклятье старое да древнее. Провел он пальцем по щеке белой, открыла глаза Василиса и закричала.
Пришел за ней Кощей, пришел тот, кто погубил ее семью, а теперь и ее погубит!
Чертоги Кощеевы
Так напугалась Василиса, что чувств лишилась. А Кощей еще и заклятье наложил, чтобы спала она сном крепким, непробудным, пока в дороге они будут. Подхватил ее на руки и вынес из дворца. Обвел взглядом город обледенелый, да слуг своих позвал верных, птиц черных. Подхватили они чародея, и понесли его и девушку, спящую в чертоги Кощеевы. А за ними и тучи ушли темные. Солнце выглянуло, отогрело льды холодные. Вышли люди на улицу. В себя и Царь пришел, и бояре, и дружина. Только вот, не нашли они ни Ивана, ни Василисы. И стал тот день темным для всех. Во все концы разослал Государь гонцов с наказом, что тому, кто Ивана найдет, кто о Кощее знает что, во дворец явиться и ответ держать. Объявил и награду большую.
Только знаем мы из сказки старой, что Иван в себя в речке пришел, спасло его Василисино заклятье, к жизни вернуло. Свистнул он свистом громким, который услышал конь его вороной. Сорвался конь с конюшен, и бросился к хозяину своему. И начал Иван путь свой долгий, чтобы найти Василису, и спасти ее из рук Кощеевых. Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Стоптал Иван три пары сапог железных, исходил сотни дорог длинных. Узнал он о секрете колдуна проклятого, о сундуке, где спрятано сердце его злое, да темное.
А Василисой что было? Как ей жилось в стенах холодных? Жива ли она там?
Проснулась она в покоях темных. И холодно так, что руки-ноги ломит. Смотрит, одеяла лежат пуховые рядом с ней, тулупы, мехом обитые, висят на крючках у стены. Одела она один тулуп, чтобы согреться немного. Смотрит, а у самой большой стены камин полыхает, только вот тепла-то и света от него нет никакого. Поняла она, что у Кощея она, унес он ее в чертоги свои жуткие.
Заплакала Василиса слезами горючими. Обняла себя за плечи. Как теперь быть? Что делать? Что с ней станет? Где Иван? Что с любимым случилось? Что с городом сталось, не уж, снова сжег все колдун? Снова, оставил ее, одну-одинешеньку на свете?
И кляла она себя, и ругала, что раньше, еще тогда не пошла к Кощею. Если бы ушла раньше, то брат жив бы остался, отец с матушкой, да бабушка по свету бы ходили. Не случилось бы беды и с Иваном и градом Стольным. Все она виновата, из-за нее одно это все случилось. И слезы новой рекой потекли, все горе из нее выливали. Выла она, как выпь на ее болоте. Готова кожу была на себе содрать от ужаса и тоски.
А время, как вода, утекало сквозь пальцы. Тут и шаги тяжелые послышались. В двери ключ повернулся, и открылась дверь со скрипом. А в проеме дверном Он стоит.
И такой страх обуял девушку, мурашки по коже бежали. Прижалась она к стене ледяной и смотрит на Кощея, не смея пошевелиться.
– Смотри, умная какая! Правильно! Меня бояться надо и покорной быть! Ничего сегодня я делать с тобой не буду, обряд еще приготовить нужно. Ты моя последняя жена, из всей тысячи последняя, и самая прекрасная. Ты знаешь, как долго я тебя ждал? Две сотни лет прошло, две сотни лет я готовился к встрече с тобою.
Чародей подошел к девушке. Провел пальцем холодным по щеке теплой. А Василису замутило от страха и отвращения, дрожью волна пошла по всему телу.
– Теплая ты какая, живая. Такая, какую, я и представлял. Еще немного и моею ты станешь, снимешь с меня заклятье жизнью своею. – Кощей перебирал мягкие волосы, вдыхал запах кожи девушки.
– Не стану я твоей, замужем я уже, за Иваном, ирод ты проклятый. – Тихо, но твердо прошептала Василиса.
А Кощей отступился от нее, и захохотал смехом громким, но мертвым.
– За Иваном, говоришь? – Чародей обнажил зубы в оскале. – Это тот, кого я на Калиновом мосту победил, да в реку скинул? Так нет его боле, сгинул он! – И снова смехом мертвым засмеялся. – Моя теперь, ты, моя!
И вышел он из темницы, хлопнул дверью, закрыл на ключ, и смолкли шаги тяжелые.
А Василиса осела на пол, как громом пораженная. И даже плакать не смогла, так ее весть поразила. Долго она сидела и смотрела в пустоту. А потом плакала, долго и сильно. Нет больше света белого, снова одна. Без любимого, без родных.
Дни шли. Кощей приходил, приносил еду, стоял и смотрел на нее часами, и уходил. Горел в камине огонь, да только темно по-прежнему было в ее темнице. Ни окон, ни щелочки на свет нет. Мрак и холод. Обстановка была скудная, кровать, небольшой стол со стулом, клетушка с уборной и все.
Есть не хотелось, все потеряло смысл. Хотела она собой покончить, только как? Воды нет, не утонуть, огонь в камине пустой, не сгореть, веревок нет, петлю на шею повесить. Голодом она себя и так морила. Только лежала в кровати, не вставая, и в сон впадала, проснется, лежит и снова спит.
И вот настал день. Пришел Кощей, загремел ключ в двери. Вошел в темницу. Сел на кровать рядом с Василисой. Начал ее по щекам гладить, волосы ее перебирать.
– Вставай. Наконец-то, готово все. Пора идти!
Василиса открыла гласа и
