лесу. Дома, когда он выходил ночью наружу, то обычно ловил светлячков на заднем дворе, играл с братьями в кикбол при луне – невинная забава.
Он был тогда совсем маленьким.
Люк прибавил скорость, но гнавшийся за ним не отставал. Люк петлял по лесу, потому что однажды прочитал, что так зайцы спасаются от хищников. Потом налетел на дерево, взвыл от боли и помчался назад.
Тут на него бросилась тёмная фигура и в мгновение ока пригвоздила к земле. Люк вспомнил, как его скрутила Джен в первый поход в её дом. Она услышала шум и уложила его вниз лицом на ковёр одним приемом. А потом они подружились.
Это тебе не Джен.
– О чём ты только думаешь? – зашипел ему в ухо мальчишка-шакал. – Если вернёшься сейчас, во время идеологической обработки, и тебя поймают, то они всё поймут. И будут искать остальных.
Идеологическая обработка? Люк догадался, что так мальчишка-шакал назвал вечерние лекции. Что ж, всё верно: на них всегда восхваляли правительство. Но Люк не соображал, куда несётся. Просто бежал прочь.
– И кто же меня поймает? – спросил он. – Следят за всеми только дежурные. А они обо всем докладывают тебе, так?
– Правильно понимаешь, – ответил мальчишка-шакал, довольно улыбаясь. – Я вложил много сил, чтобы внедрить эту систему. Учителя не любят дежурить. А теперь…
– Теперь ты в любом случае выйдешь сухим из воды, так? – спросил Люк. – Если только я тебя не заложу.
Он не знал, с чего ему вдруг втемяшилось угрожать. Наверное, сработала привычка – всё-таки двенадцать лет он был младшим братом, так что знал силу слова.
А ещё помнил, как легко этим можно вызвать ответный огонь.
– Заключим сделку, – быстро поправился он. – Отпусти меня, и я не пойду сейчас в школу. Ответь на несколько вопросов, и я никому ничего не разболтаю. Тайны хранить я умею.
Мальчишка-шакал, казалось, раздумывал.
– Ладно, – наконец решил он.
Люк поднялся и отошёл в сторону. Вытер лицо. То ли оно болело оттого, что он ударился о дерево, то ли от удара о землю. Рука была мокрой.
– Кровь идёт, – упрекнул он.
– Не дай бог, кто-нибудь заметит, – сказал мальчишка-шакал. – Ты хорошо умеешь прятаться?
Люк пожал плечами. Он понимал, что на самом деле тот имел в виду не кровь, а другое. Но Люк был не готов отвечать.
– Кстати, как тебя зовут? – спросил Люк.
– Ты про какое имя? – уточнил мальчишка-шакал. – В школе я Скотт Рено. А так – Джейсон.
– Одно имя фальшивое, – заметил Люк.
Где-то в лесу ухнул филин. Люк выжидал.
– Да, – наконец тихо ответил мальчишка-шакал.
– У твоих друзей тоже фальшивые имена, – заметил Люк.
– Да.
Без малейшего колебания.
– Вы все третьи дети, вышедшие из подполья с фальшивыми удостоверениями личности, – продолжил Люк.
– Экснеты, – подтвердил мальчишка.
– Так вот что это значит? – переспросил Люк.
– А ты не знаешь? Где же ты был всю жизнь?
Люк решил пропустить мимо ушей и этот вопрос.
– А «лишние», – начал тот, – это любые третьи дети, неважно, прячутся или нет.
– Почему все в школе так называют друг друга? – спросил Люк. – Что, здесь все экснеты?
В темноте Люк едва мог разглядеть, как мальчишка-шакал удивлённо качает головой.
– Ну ты ваще! Что, в других школах, где ты учился, ребята не обзывали друг друга «экснетами» и «лишними»? В других местах, где ты жил? Говорят, поначалу правительство даже приплачивало людям, чтобы они просто ругались этими словами. По телевидению и всё такое. Потом запретили их упоминать публично, чтобы люди больше ругались дома или между собой. Хотели, чтобы все возненавидели третьих детей, считали их ничтожествами.
Люк удивился, почему об этом никогда не рассказывала Джен.
– Может, я никогда не был в других школах, – осторожно ответил он.
Он сказал «может». Это ни к чему не обязывает. Если понадобится, будет всё отрицать.
Шакалюга расхохотался, сверкнув зубами в свете луны.
– Так чего же ты не признаешься? – спросил он. – Так и знал. Ты тоже экснет.
Люк увернулся от вопроса.
– Почему ты каждый вечер ко мне пристаёшь? – спросил он. – А другим всё до лампочки…
– Мы придумали систему проверки новичков, – объяснил мальчишка-шакал. – То же самое в Харлоу, школе для девочек. Мы знаем, как трудно «детям-призракам» привыкать к обычной жизни, когда они перестают прятаться. Они подавлены, измучены. Только представь. Они всю жизнь думали, что если их кто увидит, то это всё, смерть. И вдруг приходится целыми днями общаться с другими, сидеть на уроках с десятками детей, вести себя нормально. Они сразу пугаются.
– А ты? – спросил Люк, пытаясь представить мальчишку-шакала новичком, только вышедшим из подполья, шарахающимся от всего. Однако не получалось.
– Я? – удивился мальчишка-шакал. – Ну конечно. Тяжело пришлось. Ведь что происходит? Многие экснеты в такой панике, что того и гляди сделают какую-нибудь глупость – встанут и объявят настоящее имя или завопят: «Не смотрите на меня! Не смотрите на меня!», ты знаешь, совсем чудаки. В школе Хендрикса таких полно…
– Правда? – спросил Люк.
– Ты что, сам не видишь? – удивился мальчишка-шакал. – Некоторые раскачиваются и не смотрят в глаза… те, которые чего-нибудь боятся… да кого тут только нет! Знаком с Ролли Старджоном? Настоящий психопат. Так что в школу попадают экснеты с довольно серьезными расстройствами. Однако демографический надзор временами совершает рейды. Поэтому большинство экснетов объединились и стали планировать, как жить дальше. Когда прибывает новичок, мы держим ухо востро, пока не определим, экснет ли он. Наблюдаем за ним. Защищаем. – Люк вспомнил руки, толкнувшие его на стул в самый первый день на первом уроке. – Стараемся действовать тайно. Предоставляем свободу. Подбираем одного человека для общения. Чтобы подружиться.
Люк вспомнил о приказе пятьдесят раз прокричать «я третий лишний», или отжиматься под насмешки остальных, или другие злые команды.
– Я-то считал, что друзья должны к тебе хорошо относиться, – с горечью заметил он. – Может, я и это слово понимаю неправильно?
– Хорошее отношение к экснетам с самого начала только вредит, – заявил мальчишка-шакал. – Они этого не выдерживают. Сразу глаза на мокром месте. Они так счастливы, что нашли сочувствие, что готовы выложить всю подноготную, невзирая на посторонних слушателей. Нет, им нужен друг, который их закалит. Как я тебя.
Неужели? Люк был столь же сконфужен и растерян, как в первый день в школе. Этот мальчишка говорил совсем как Джен. Оба вели себя настолько уверенно, что Люк плохо понимал, что думал по этому поводу он сам.
– Как можно отличить, экснет новичок или нет? – спросил Люк, оттягивая время.
– Мы проводим испытания, – сказал мальчишка-шакал. – Когда он готов, оставляем дверь открытой, стараемся чтобы он её заметил, смотрим ему
