Отбери с помощью оружия! Кто сильней – тот и прав! Добейся своего, унизив ближнего! Кто с тобой не согласен – убей! Великая многовековая мудрость горского народа была переврана и вывернута на изнанку. Одна из самых мудрых религий света – ислам, в алчных руках власть имущих превратилась в инструмент зарабатывания денег, пусть даже ценой жизни собственного народа.
Примерно так рассуждал Николаев, долго рассматривая надписи, пока его не окликнули.
Надвигалась ночь. Расположение разведроты было определено на околице, возле ретранслятора. Установили палатки, определились с охранением, плотно поели – за завтрак, обед и ужин. Ротный, вернувшийся с доклада комбригу, собрал командиров взводов, определить задачу на завтра.
Николаев сидел на свернутом спальнике у тлеющего костра и задумчиво помешивал прутиком угли. Рядом лежал Макс. Тихо беседовали, вспоминали «гражданку». Подошел взводный.
– Как дела, Денис?
– Порядок. Прист с Пашей оборудовали окоп. Сейчас в секрете – первая смена. Остальные отдыхают.
– Иди, отдыхай, я тебя подниму в два часа. Кто следующая смена в охранение?
– Леха и Костик. Не охота мне пока спать.
– Что не устал?
– Не в том дело. Вот я все не могу понять, может ты объяснишь, Серега, – Николаев и Смагленко были почти ровесниками, испытывали друг к другу дружескую симпатию и поэтому Денис в неформальной обстановке мог назвать лейтенанта по имени. Взводный был не против, чтобы его и при других обстоятельствах свои ребята называли по имени, но однажды раз и навсегда ротный определил наличие субординации и строго следил за этим.
В этом была многовековая ратная мудрость, и все подчинились.
– Ты, о чем? – взводный удивленно посмотрел на зама.
– Смотри. Аэрофотосъемка показывает, что в Гойском серьезные оборонительные сооружения. Чтобы их уничтожить, бросаются огромные силы, включая фронтовую авиацию. Сколько средств потрачено! Я думал бой здесь будет долгий и нешуточный. Входим – никого. Все ушли задолго до начала авианалета. Ни одного раненого, ни одного, даже, пятна крови. Я не говорю про мирное население – их давно здесь нет. Потому что забрали с собой не только скот, но и мебель, и всякую утварь.
– И что, по-твоему, это значит?
– По-моему, это значит, что нас опять продали, как кроликов на базаре – вместе со шкуркой. Какие-то скоты, очень высоко сидящие, играют в войнушку, как партию в шашки-поддавки. Я делаю вид что атакую, только поддаюсь, а ты мне платишь.
– Ты что не слышал поговорки: «Кому война, а кому – мать родная», – грустно ответил Смагленко.
Макс, до сих пор молча слушавший, включился.
– А еще говорят: «На войне умный – насмеется, хитрый – наворуется, а дурак – навоюется».
– А я не хочу, чтоб мною тут правили хитрые, – вспылил Святой, – Пусть все дураки, как мы. Пусть кто-то останется умным и посмеется над нами со стороны. Но зарабатывать на крови! Это не хитрость, а подлость!
Макс приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Дениса.
– Вот теперь только до меня доходит, почему тебя называют Святым.
– Да ладно, во мне святости не больше чем в любом другом, просто люблю справедливость.
– И теперь ты восстанавливаешь справедливость в этом мире с оружием в руках? – серьезно спросил Макс.
– Я присягу давал.
– Так генералы тоже присягу давали. Своим женам еще в ЗАГСе обещали материально обеспечивать семьи, вот и обеспечивают, как умеют. Ты тоже за войну деньги получишь, и не маленькие. Не зря чичики нас наемниками называют.
– Я – не ворую.
– Ты – Святой. Тебе нельзя.
– Ладно вам, – прервал их перепалку взводный, – знаете, что разведка соседей здесь, в Гойском, обнаружила.
– Самодельный СУ-27, – предположил Макс шутя.
– Нет, – лейтенант был серьезным, – В одном из сараев стояли две БМП-3.
– Это еще что за шутка?
– Новейшая техника! Мы ее даже в училище факультативно изучали. Только появились первые образцы. Зверь – машина. На западе ее классифицируют как следующий танк. Боевая мощь, быстроходность, маневренность, защищенность, в общем – сказка, – как истинно военный человек восторгался Смагленко.
– Ну и что? – все недоумевал Николаев.
– Ничего. Сам думай. Мне только что фээсбешник рассказал, что первую экспериментальную партию – три штуки, отправили в Дальневосточный округ на испытания. И вот два из них тут – у Дудаева.
Гардин тихо присвистнул, Николаев ошарашено молчал. Слов не было. Банально украсть у государства и продать бандитам экспериментальную военную технику могли только люди с очень большими звездами, за очень большие деньги.
– Чего же они их бросили?
– Сложная техника, надо знать, как ее обслуживать. Видимо не нашли специалиста.
– Не похоже. Это просто какая-то большая игра, а мы просто пешки, которые лезут не в свое дело. Надоело все, хочу спать, – неожиданно, без перехода заявил Денис и поднялся на ноги.
– Святой человек, – поддержал его Макс.
Оба развернули свои спальные мешки и стали укладываться неподалеку от костра.
– Вот вы все твердите «генералы, генералы», – снова раздался в темноте голос Смагленко, – а помните проданный блокпост?
– Конечно!
– Говорят, что видели их командира, старлея. Отдыхает в Турции.
– Сколько же ему заплатили, интересно?
– Говорят, то ли пять, то ли пятьдесят тысяч зеленью. Всякие сплетни есть. Ублюдок!
– Тварь!
– Скотина!
Мужики единодушно высказали свое мнение. Этот случай два месяца назад всколыхнул и обескуражил всю часть.
Дело было в следующем.
Недалеко от Грозного, в поселке Пригородный стоял блокпост с бетонными ДОТами, земляными блиндажами, выложенными по периметру железобетонными плитами, мешками с песком. Здесь же добротные капониры, пулеметные гнезда и бойницы. Все предназначено для того, чтобы выдержать долговременную массированную атаку. Блокпост располагался на пересечении дорог. Солдаты поочередно дежурили на дороге. Проверяли проезжающие машины, осматривали кузова и багажники, проверяли документы у водителей, паспорта и прописку у пассажиров и пешеходов. По всей Чечне на основных и второстепенных дорогах были расставлены подобные блокпосты, призванные затруднить передвижение оружия, боеприпасов и самих боевиков.
Солдаты там же и жили. В свободное от нарядов время, готовили пищу, стирали белье и мылись. Днем дежурили на дорогах, а ночью отстреливались от боевиков, которые регулярно, после захода солнца, обстреливали позиции. Сменяли всю группу через несколько недель. Систематически им подвозили продукты, воду, боеприпасы и прочее. Развозят все это обычные «Уралы», которые нужно тоже охранять.
В очередной раз в одну из таких поездок попал и Николаев. Ничего необычного. Впереди БМП разведчиков, следом танк, два «Урала» с грузом и замыкает БМП пехоты. Проехали по маршруту спокойно, объехали несколько своих блокпостов. Последним прикатили к Пригородному. Там Денис встретил двух своих земляков, с которыми в одной команде прибыли в Чечню. Пока разгружался транспорт, побалагурили, покурили, шутя, поздравили друг друга с праздниками, потому что завтра было 8 марта. Потом услышали перебранку тыловика-прапорщика и командира блокпоста. Чего-то забыли привезти. Пообещали завезти завтра. Попрощались. Уехали.
На следующий день Николаев был свободен и его снова назначили в охранение. Приехали в пригородный. Долго не могли понять, что случилось. Первая мысль была – не туда попали.
Все укрепления на месте, но не было ни одного из двенадцати человек, не было двух БМП, не было десяти автоматов и двух пулеметов. Не было гранатометов, патронов гранат. Не было радиостанций, не было бочек с горючим.
Следующее предположение, что был страшный бой, и все захвачено силой, тоже не подтвердилось. Не было ни стреляных гильз, ни следов борьбы, ни крови.
Страшная правда была в том, что это все продано. Продано старшим блокпоста, командиром мотострелкового взвода старшим лейтенантом. Продано чеченцам. Все одиннадцать человек личного состава оказались в плену. Он продал их в рабство.
Со временем, выкупленные или бежавшие бойцы рассказывали, что встречали того или другого, но окончательная их судьба не известна.
6
Название «Бамут» мелькало в разговорах уже не один день. Все уже понимали, что скоро будут участвовать в операции по захвату этого мистически неодолимого селения.
И вот получен приказ выступать. При себе иметь сухпай на трое суток и тройной боезапас.
На броне своих БМП долго пылили по ровной, как стол, степи. Слева, всего в нескольких километрах, начинались горы. Вначале невысокие, лесистые холмы,
