и что мы будем подниматься на борт каждого из «Алу» попарно, — черный и белый разведчики. Второй белый парень, находившийся во второй «двойке», был крепким фермером из Намибии, и к тому времени, когда нам предстояло подниматься на борт, он уже намазал свое лицо камуфляжным кремом и надел африканский парик, чтобы довершить картину. Как только мы с напарником поднялись на борт первого вертолета, летчик взлетел, но второй «Алу» не двигался. Мы сделали круг, и бортинженер в конце концов передал мне гарнитуру. Летчик в вертолете на земле хотел узнать, где находится второй белый военнослужащий группы, поскольку в его вертолет сели только два бушмена. Я прояснил ситуацию, сказав ему, чтобы он повнимательнее присмотрелся ко второму «бушмену».
Еще одна из этих операций, проводившихся через великую Замбези, привела нас в район к востоку от Сешеке. Местность была для нас новой и довольно сложной для работы. Пойма реки Замбези, простирающаяся довольно далеко на север от русла реки, состоит из открытых болотистых участков, перемежающихся с участками тропического леса шириной едва ли в сотню метров. Пока мы находились под прикрытием этих зарослей, все было хорошо — за исключением эскадрилий комаров и батальонов клещей, которые нас донимали, — однако, оказавшись на открытой местности, группа становилась полностью незащищенной. Мы также знали, что если нас блокируют в одной из этих лесных рощ, спастись будет практически невозможно, поскольку мобильные силы противника смогут легко ее окружить.
Группа снова состояла из четырех человек — двух белых и теперь уже надежной, сработавшейся, пары, Ксиватчи и Чиманго. Мы оказались в затруднительном положении, поскольку нам нужен был дневной свет, чтобы обнаружить признаки присутствия врага, но передвигаться днем было рискованно. Поэтому чтобы просмотреть местность на предмет следов, мы решили передвигаться ранним утром и поздним вечером, применив при этом типовой, обычный способ патрулирования, использовавшийся боевиками СВАПО — в колонну по одному и с оружием за спиной — в надежде, что если нас заметят, то на расстоянии примут за повстанцев. После наступления темноты мы сняли обувь и отправились босиком, чтобы найти укрытие подальше от того места, где мы находились в предыдущий день.
На четвертый день мы вдруг услышали впереди голоса — в той же группе деревьев, куда мы только что вошли. Переместившись в укрытие, мы заметили вокруг следы ботинок и поняли, что, должно быть, угодили в логово льва. В следующий момент из зарослей с противоположной стороны показались вражеские солдаты, но было непонятно, заметили они нас или нет.
Я решил немедленно сообщить об этом в тактический штаб, так как местность не давала слишком много вариантов для маневра, а мы не имели представления о позиции и силах противника. Я даже не стал шифровать сообщение, а спешно проинформировал майора Ульшига о нашей позиции и о том, что мы намерены делать. Я также передал ему, что через тридцать минут сообщу последнюю информацию. Мы заняли укрытие, чтобы оценить местность по карте, но только расположились, как услышали приближающиеся к нам машины. Я молился, чтобы они проехали мимо рощицы, в которой мы укрывались, но удача покинула нас. Грузовики «Урал» остановились на противоположной стороне небольшого леска, и отчетливо послышались выкрикиваемые команды, стук дверей и открываемые задние борта.
Пришло время действовать. Я держал Ксиватчу рядом с собой, так как научился в подобных ситуациях полагаться на его инстинкты. Мы опустились вниз, легли на землю и приготовились к худшему, так как о скрытном отходе теперь не могло быть и речи.
Там было четыре грузовика, все загруженные солдатами, которые теперь галдели и выкрикивали непристойности на языке кваньяма42 в адрес нас, своего врага, в котором они подозревали «буров». Выгрузившись из машин, солдаты построились для прочесывания местности, однако по какой-то неведомой причине — возможно, потому что они перепутали наши следы со следами меньшей группы, с которой мы столкнулись вначале, — они выстроились лицом в противоположную от нас сторону.
Наблюдая за этим зрелищем, мы поняли, что враги понятия не имеют, где мы находимся, и кричат и устраивают суматоху, чтобы нас вспугнуть. Тем не менее, то, что рано или поздно они поймут, что мы не покидали укрытия в буше, было лишь вопросом времени, поэтому я решил, что на сегодня волнений предостаточно. Мы подхватили свое снаряжение и, прикрываясь тем самым скоплением тропического кустарника, низко пригнувшись, побежали в противоположном направлении.
Через некоторое время Ксиватча, бежавший впереди, наклонил голову, посмотрел на меня и его лицо озарилось:
— Аэроплан…, — улыбнулся он. — Бурский аэроплан.
Я быстро включил УВЧ-радио,43 и сразу же услышал успокаивающий голос летчика:
— Кило Сьерра, это Гепард! Вы слышите меня? Прием!
— Гепард, это Кило Сьерра. Вы просто ангелы с небес, — только и сумел вымолвить я. — Вы появились так, как будто вас специально отправили за нами!
— Нас действительно отправили к вам. Решили, что у вас неприятности. Где противник? — спросил летчик.
В следующее мгновение над головой прогремели два реактивных самолета «Импала»,44 и мы чуть не подпрыгнули от радости. Я направил летчиков в район, где находился противник, но либо он убрался, либо спрятал свои машины, потому что «Импалы» ничего не смогли разглядеть, и летчикам пришлось довольствоваться беспокоящим огнем по кустам.
Во время разбора и анализа итогов операции в Катиме выяснилось, что майор Ульшиг выслал самолеты сразу же после разговора со мной по радио, не дожидаясь моего сообщения тридцать минут спустя. Он заявил, что не может позволить себе, чтобы южноафриканцев убивали на противоположном берегу реки, поскольку дескать «Южная Африка не находится в состоянии войны с Замбией». То, что наш командир обладал тактическим вѝдением и чутьем, вселяло в группу большую уверенность.
С практической точки зрения за годы службы в «Омеге» я многому научился, и не только тому, как выживать в буше, но и тому, что касается моих братьев по оружию. Наши напарники-бушмены были незаменимы в большинстве операций, но была одна вещь, о которой их нельзя было просить: переправляться через реку.
Понял я это во время одной из операций, когда нам, чтобы добраться до цели, нужно было пересечь реку Квандо. Эта река течет с ангольского центрального нагорья в южном направлении, образуя естественную границу между Замбией и Анголой, и в конечном итоге прорезает Каприви (где она называется Квандо) до своего болотистого окончанния в болотах Линьянти в Ботсване. Боевой патруль батальонных разведчиков получил задание «навести шороху» на основной линии снабжения СВАПО — на дороге, тянущейся вдоль
