это было лучшее Тепло во всём Крае. Каждого соплеменника брат с сестрой знали по имени, и к каждому имели своё отношение.
С охотниками Серко здоровался крепким рукопожатием и расспрашивал о схватке с Виичами. Но сам об увиденных в пути новостях ничего не говорил. Первым сказы должен услышать отец и только он будет решать, что нужно рассказывать остальным, а что следует утаить до поры. Внешний мир обязан правильно пониматься племенем Зимнего Волка, а любая угроза верно оцениваться.
Были в бункере и такие, кто не смел здороваться с Навью первыми – робкие чернушки. Их схватили на поверхности, насильно привели в Навье племя и обратили в своё услужение. Много времени прошло без набегов, новые пленницы появлялись только из числа женщин, случайно забредших в земли рода. Чернушки, кто прожил с Навью больше десяти месяцев, почти не боялись охотников, но уважения не потеряли. Порой они влюблялись в хозяев так сильно, что не могли жить без них в долгой разлуке. Чернушки следовали за охотником по пятам, ожидая внимания или волочились за его вестой в поисках поручений. Впрочем, чернушек держали при семьях совсем не для дружбы. Их потомство от Нави само становилось свободными родичами. Забирая людей с поверхности, племя множилось после смертельных холодов Долгих Зим.
Совсем иная доля была уготована знавшим себе цену вестам. Дочери Навьих охотников оставались неприступными до юного возраста. Начинать ухаживать за будущей женой нужно было с шестнадцатой Зимы, чтобы не остаться в дураках на весенней Ночи Костров. Лишь во время праздника богини любви Лели молодые Волки женились. Весты становились опорой всей жизни охотников, хранили очаг и пополняли род чистокровным потомством. Никто не мог тронуть весту без согласия отца. Плотская любовь для незамужних девушек считалась запретной и Серко уже не раз обжигался на этом.
Встречались и те, кто проходил мимо наследников рода в полном молчании. Безымянные – рождённые в самые лютые ночи Мора. Навь верила, что тёмные души страстно ищут дорогу проникнуть в тела и спастись от очищения в Пекельном царстве. Безымянные могли стать Одержимыми легче других, а потому все старались держаться подальше. Чтобы сбить зло со следа, рождённым в ночь Мора не давали имён. Безымянные как тени ждали своего испытания, не имея права завести семью, праздновать с остальными или даже заговорить, пока не спросят. Только совершив подвиг для племени, они могли стать истинной Навью. Считалось, что лишь после этого зло отступало, а потомок открывался для предков. Когда-то Мать-Волчица тоже была из числа Безымянных. «Анютой» её назвали скитальцы при первой встрече в Заячьей Пустоши.
Много кто хотел увидеть наследников рода после их путешествия. Но друзья разговаривали только с Серко. Одинокую Волчицу не замечали и старательно отводили глаза. Влада резала взглядом каждого подошедшего, только самые верные из подруг осторожно пытались завести с ней беседу, но Волчица была холодна и отталкивала нарочную доброту.
Ещё пару Зим назад всё было иначе. Это Серко находился в тени сестринской красоты, это ему приходилось завоёвывать внимание ближних. Всё изменилось с гибелью первых юношей, признавшихся Владе в любви. Когда смертей стало слишком много, род отвернулся от дочери Старшей.
Ещё один из лучших друзей прошел мимо и терпение Влады не выдержало:
– Я к себе…
– Влада! – Серко попытался её задержать, но сестра вырвала руку и, не останавливаясь, быстрым шагом исчезла в сумраке коридоров. Сейчас Одинокой Волчице никто не был нужен... Никто.
*************
– Интересная бумага, – внимательно изучил отец карту, разостланную на столе.
– Что в ней? – Влада была так взволнована, что даже затаила дыхание.
– На ней обозначено многое – от Серых Городов на востоке и до самого Китежа к западу. Но интересно не это, а пометки поверх квадратов.
Скиталец по очереди указал пальцем на каждый из четырёх мелких крестов, и Серко пригляделся получше. После отцовских слов лини и пятна начали обретать очертания знакомых ему земель, но большинство символов осталось загадкой.
– Что говорят нам кресты? Что там может быть? – спросил он.
– В том то и дело, я не знаю, – развёл руками скиталец. За небольшим столом в подземном убежище собрались все, кто отвечал за выживание племени. Влада и Серко слушали, не упуская ни единого слова, даже Девятитрава явилась на совет вместе с мужем. Дед Михаил хорошо помнил цену, уплаченную за выживание рода. По характеру он был очень сварлив, но знал о внешнем мире гораздо больше Олега. Старик ещё застал времена Тёплого Лета, когда был ребёнком.
– Значится, толку от бумаги не много? – нахмурилась Молодая Волчица. – Эх, зря мы с тобою, Серко, под пули полезли, да шкурой своей рисковали!
Но отец улыбнулся потускневшей от разочарования дочери:
– Не спеши, родная. Люди не привыкли отмечать крестами бесполезные вещи. Под этими знаками точно спрятано что-то важное. Один из крестов и вовсе говорит нам о многом. Пожалуй, даже пугает, – Олег со значением постучал ногтем по символу, обведённому двойным кругом.
– Это что ещё… – хотел вызнать Серко, но грубый голос деда оборвал его на полуслове:
– Убежище наше. На этой карте обозначили логово, причём очень точно.
Поражённый услышанным, Серко проглотил свой вопрос. За порогом вдруг кто-то хрипло вздохнул и все оглянулись на незапертую металлическую дверь. Шатаясь на ослабевших ногах, под свет факелов вошла Мать-Волчица.
Лицо Анюты оставалось по-прежнему бледным, на коже блестели крупные капли холодного пота. Опираясь рукой о стену, она смотрела на родных через пряди свисших волос. Губы чуть вздрогнули, обозначив ухмылку. Анюта заметила, как семью пробрал страх от появления «Одержимой».
– Не
