библиотеках. Она прямо-таки засыпала вопросами профессоров. Гипотетическими, как она говорила. Могла подойти и спросить: «Профессор, а гипотетически возможно ли такое, что…» Сначала над ней шутили, а потом вопросы стали настолько непростыми, что ставили в тупик даже самых умных преподавателей. Я был в нее влюблен, как мальчишка!
Месье Ману пустился в воспоминания, и Люк не стал перебивать его, потому что молодая женщина принесла к чаю тарт с абрикосовым джемом, и Люк был рад насладиться домашней выпечкой после долгой дороги.
– А над чем она работала? – спросил Люк, когда доел последний кусочек.
– Она взялась за очень амбициозную работу. Она хотела создать лекарство от Альцгеймера. Оно ведь до сих пор не создано, вы знаете?
– Угу, – поддакнул Люк, но месье Ману продолжил, словно не слушая его:
– Тогда это было совершенно невозможно. Доктор Алоис Альцгеймер только в начале века опубликовал свои работы про неизвестное заболевание, поражающее мозг. И далеко не сразу на его доклад обратили внимание. Только позже, когда стало ясно, что это большая проблема, чума двадцать первого века, ученые начали биться над задачей, и надо сказать, сильно продвинулись, однако все лекарства лишь сдерживали развитие болезни, но никогда не помогали полностью излечиться.
– А что об этом думала мадам Жизель Кюри?
– Для Жизель это был вызов. Она была неудержима. Ее очень интересовала эта тема. Она хотела изобрести лекарство.
– Не удалось?
Месье Ману замялся.
– Она… открыла кое-что другое. Не менее великое.
– Тоже лекарство?
Месье Ману поежился, словно решая, нужно ли рассказывать такие вещи незнакомцу.
– Месье Ману, к сожалению, должен сказать, что я приехал не из праздного любопытства. Мадам Жизель Кюри найдена убитой. Отравленной, если точнее. И есть основания полагать, что это может быть связано с открытиями, которые она сделала в молодости. Здесь, в Париже. Рассказав все, что знаете, вы поможете найти ее убийцу.
Месье Ману все еще не решался, и Люк добавил:
– Обещаю: репутация мадам Кюри никак не пострадает в ходе расследования.
Наконец старый профессор собрался с духом и, все также теребя костлявые руки, заговорил:
– Она проводила много исследований, связанных с функцией лобных долей мозга. С дисфункцией, если точнее. И в ходе одного такого исследования открыла формулу вещества, которое ослабляет волю.
– Людей?
– Нет. Сначала мышей. Но в этом и суть науки: все, что применимо к млекопитающему, гипотетически может быть экстраполировано на человеческую особь. В случае с мозгом, конечно, не все так просто, человеческий мозг – удивительное, полное тайн творение. Сто миллиардов нейронов! Не сравнить с мышиным, да? Но все же ученые делают сотни открытий каждую минуту. Каждую секунду.
– Так что она открыла? – вернул Люк размышления месье Ману в нужное русло.
Месье Ману опять замялся, но продолжил:
– Это была грязная история. Она создала вещество, которое делало мышей восприимчивыми к командам.
– Мышей? К командам?
– Да, именно. Мыши, которые в природе не подчиняются командам, у нее были выдрессированы, как у крысолова. Она, воодушевленная открытием, попробовала это вещество на уличной собаке. И что? Дикая собака, с улицы, буквально после двух повторений выполняла все команды. Она ликовала, улучшала формулу, пробовала снова! Потом ей удалось проверить это вещество на университетской бонобо18 – это самая близкая к человеку по поведенческим реакциям животная особь. Нам привезли в университет для изучения эмоций, и Жизель Кюри тихонько, не говоря никому, проверила действие вещества и на этой обезьяне. И снова все сработало! Мы пошли дальше и рискнули попробовать на человеке.
– Мы?
– Я вызвался быть ее подопытным. Риск был огромный, сейчас я это понимаю, но тогда я не думал об этом! Азарт, молодость и сильная влюбленность! В общем, мы попробовали на мне, и только тогда поняли, что это страшная вещь. Вещество совершенно подавляло волю. Это очень странное ощущение, схожее с сильным опьянением. Не подумайте о ней плохо, вопрос этики перед ученым стоит всегда, но жажда открытий – это страшная вещь, она толкает на самые разные поступки.
– Так что произошло потом?
– Она приехала домой, радостная, гордая собой, и рассказала о своем открытии брату. А он был из тех, кого называют непутевыми. Балбес и негодяй. Учился плохо, в институт не поступил, дурная компания, наркотики… В общем, в тот вечер он внимательно все выслушал, и уж не знаю, что он ей наговорил, только она повела его на работу – показать, как это все работает.
– И что произошло?
– Ее брат силой забрал несколько мензурок с веществом, ушел на улицу к дружкам и, видимо, хвастался, что добыл новый наркотик. А потом произошла история с изнасилованием девушки. Брат попал в полицию. У него была сильная ломка, он клялся, что не виноват, что это сестра заставила его проверить, работает ли вещество.
Месье Ману опять замолчал.
– В полиции, конечно, наркоману никто не поверил, поэтому даже вызывать Жизель не стали. Но об этом говорили все коллеги, смотрели на нее с осуждением, а кто-то и вовсе перестал с ней разговаривать. А она, поняв, какую страшную вещь изобрела, свернула все исследования и ушла из науки.
– А брат?
– Умер. Примерно в то же время. Где-то на улице от передозировки. Или в аварии. Разное говорили. Это было очень тяжелое для нее время, и она уехала.
– Переехала, чтобы не вспоминать?
– Чтобы не вспоминать, – подтвердил Месье Ману, – Чтобы не донимали дружки покойного брата. Они караулили ее буквально везде, чтобы она сделала такое же вещество еще раз.
Люк был потрясен услышанным.
– Месье Ману, последний вопрос. Спустя столько лет кто мог желать ее смерти?
– У старых грехов длинные тени, молодой человек.
Глава 25
– Мне тоже было хорошо, но все когда-то заканчивается, ты же знаешь!
Патрис ласково смотрел на свою блондинку и пытался найти нужные слова.
– Перестань плакать, пожалуйста. Такая красивая девочка – и плачет. Ну зачем нужны эти драмы? Ну все-все. Успокойся.
Девушка сидела на полу, со связанными сзади руками и ногами, с заклеенным скотчем ртом и билась в истерике. Размазанная тушь смешалась со слезами и превратила симпатичное, хоть и простоватое лицо, в черное пятно.
– Ну вот. Ты не успокаиваешься. Ладно! Я ухожу, но передаю тебя в надежные руки. Веди себя хорошо.
В помещение зашел еще один человек и насмешливо посмотрел на Патриса.
– Наигрался?
– Нет. Я не наигрался. Но я готов послужить науке, так что отрываю от сердца.
– Останешься посмотреть?
– Нет, у меня назначена встреча в Марселе, там ожидается большой заказ, – сказал Патрис и вышел.
Тот, кто остался, долго смотрел на блондинку, как бы оценивая, с какой стороны лучше подступиться. Девушка уже не кричала, а лишь всхлипывала. В ее глазах читался страх. Ничего хорошего она не ждала.
Человек подошел к ней поближе, поднял руку и схватил крюк, свисающий с потолка на огромном тросе-резинке. С усилием потянул, поднес к связанным сзади рукам пленницы, подцепил веревку, связывающую руки,
