и почему – он не оказался в той самой мечети, где всего несколько дней назад бросил вызов Аллаху и пророку Мухаммеду – мир ему! И где имам – да ходит он вместе с благословенными в Седьмом Зале Рая! – подошел к нему и радушно принял его во имя пророка Мухаммеда – мир ему!»
Тем не менее надо заметить, что Птица Зла подругому взглянул на все дело:
– Став лилейно-белым, теперь он идет плакаться в мечеть. Ба!
Священник улыбнулся, когда узнал Ахмеда, а затем принял серьезный вид, когда увидел его раны:
– Ты ранен!
– В сердце и душу! – ответил Ахмед, не думая о своих телесных страданиях.
– Ты выглядишь обеспокоенным и пораженным горем, – мягко сказал имам. – Расскажи мне, брат мой. Возможно, я смогу тебе помочь.
– Я ищу.
– Ищешь что?
– Недостижимое.
– Нет ничего недостижимого.
– Я люблю принцессу.
– Тогда стань принцем. Аллах заставил душу твою возжаждать счастья, но его надо заслужить. Нет ничего недостижимого, – повторил святой муж, – если воля твоя останется сильной, а сердце – чистым. Тем не менее, если ты твердо решишься, я помогу тебе.
– Моя воля сильна, – сказал Багдадский Вор. – Но сердце мое нечисто.
– Тогда ты должен очистить его.
– Как?
– Пылью и грязью страданий и терпения! Чистой волей храбрости… честностью… добрым стремлением… верой в Господа Бога! Вооружившись смирением, ты сможешь возвести могучую крепость.
– Научи меня, о святой муж!
– Научу, брат мой!
И тогда, когда Ахмед рассказал ему всю историю своих грехов, свой любви и своего отчаяния, имам сказал:
– Пойдем со мной, и я поставлю твои ноги на тропу, которая ведет к сокровищу, о котором можно только мечтать.
И он привел его к восточным воротам Багдада и дал ему меч.
– Отправляйся в паломничество! – сказал он. – Твой путь к счастью будет долгим и трудным. Ты должен быть храбрым. Терпение тебе понадобится и мужество. Да, терпение, мужество и сильнейшая вера в мире! Ступай на свой путь терновый. Знай же, пожирающее пламя, отвратительные чудовища и разные формы смерти преграждают тебе дорогу. В конце пути – если твое сердце очистится от всех грехов – серебряный сундук, в котором хранится величайшее волшебство в мире. Теперь иди! Иди вперед. Возьми в свои руки судьбу. Найди сундук. Заслужи его. И возвращайся!
Ахмед поцеловал руку имама. Затем взял кольцо, которое дала ему Зобейда, и, опустив меч, разрубил его надвое. Одну половину он надел на палец, отдав вторую половину имаму.
– Пошли это той, – сказал он, – которая уже хранит мое сердце!
И Багдадский Вор оставил родной город в поисках своей души.
Глава V
В десяти милях к востоку, в дне ходьбы от Багдада, находился оазис Терек эль-Бей и самый большой караван-сарай в пустыне. Зелено и мирно, в тени огромной, серой горы известняка, которую словно бросила сюда игривая рука Титана, располагался он под прямым углом к желтому прибою пустыни, где стояли bayt esshaar, войлочные палатки кочевников, черные, как шатры кедар в еврейском Писании. До этого места принцы доехали вместе. Здесь, подняв прощальные бокалы и произнеся лживые речи, три принца попрощались друг с другом, ибо здесь сухопутная дорога, ведущая из Багдада, расходилась в три стороны.
– Великие владыки Азии, – отдал честь соперникам принц монголов, – удачи вам, второй, по сравнению с моей! Встретимся здесь в конце седьмой луны. – А верному придворному прошептал: – Пошли шпионов за каждым из моих соперников.
Одна дорога тянулась на восток, точно на восток, как прямая линия, пересекая великую пустыню Арабистана, где пески рождают золотые космические, вечные века, и упиралась в мыс Рас Муссендом, который скалистой лавиной ниспадает в Персидский залив, где быстроходные арабские судна с квадратными парусами уходят в Карачи, индийский порт. Отсюда узкая тропа, извивающаяся, как яркая серебряная змейка, по охровым плодородным равнинным землям, ведет к Пури, древней столице, основанной самими богами, где принц Индии намеревался посовещаться со Свами Харидат Рашид Лаллом, ученым брахманским священником, который считался святым, человеком мудрым, как безбрежное море.
Припомним современный и, несомненно, правдивый индуистский текст: «Свами был отцом и матерью всех знаний. Он написал научный труд о метафизических различиях между Веществом и Невеществом, когда молоко матери еще не обсохло на его губах; на свой четвертый день рождения он удивил и восхитил родителей и заставил отцов и матерей других мальчиков-брахманов завидовать, запомнив и рассказав девяносто девять тысяч стихов Священных Вед; ему стали ведомы сокровенные тайны вечных и бесконечных принципов еще до того, как ему исполнилось одиннадцать; когда ему было двенадцать, он написал критическое исследование о ведущих индуистских критических комментариях, каковые имели отношение к буддийским критикам синтоистской критической школы; он считался равным одиннадцати сотням и семнадцати младшим богам до того, как у него начали расти усы».
Посему неудивительно, что принц Индии, который ехал на своем слоне на восток, иронично улыбался, думая, насколько глупы были два других принца в стремлении соревноваться с ним в поисках величайшей редкости на земле.
Принц Персии выбрал вторую дорогу: на север по снежным твердыням Кавказа, затем на юго-восток, в предгорья Луристана, где под тропическим солнцем скалы кажутся сияющими грудами топазов, а выжженные хребты – резными массами аметиста и румяного кварца. Здесь дорога поворачивала на восток, огибая желтые поля и пунцовые розовые сады Кермана, чтобы найти свою цель в Ширазе. Здесь, на обширном базаре бадахшанийских купцов, можно было купить все ценное и великолепное, что когда-либо прибывало как из Азии, так и из земель европейских варваров. Яйца феникса, зубы дракона и зеленые алмазы из Лунных Гор были здесь совершенно обычным зрелищем, которое не вызывало ни малейшего волнения.
Также здесь обитал некто Хаким Али, родителями которого считались архангел Израфил и вампирша из пустыни Курдистана. Никто не знал, насколько он стар: некоторые говорили, что ему тысяча лет, в то время как более консервативные люди определяли его возраст семью веками. Но все соглашались, что, несмотря на одеяние и образ жизни нищего, ничто под солнцем не скрывалось от его глаз.
С ним и решил посоветоваться принц Персии; так же, как и его брат из Индии, он злонамеренно смеялся, ибо ему было немного жаль незадачливых соперников.
Принц Монголии выбрал третью дорогу, длинную, холодную, трудную дорогу на северо-восток, путешествуя на бактрианских верблюдах, лохматых татарских лошадях и белых северных оленях по мрачным, негостеприимным степям Туркестана и Сибири, быстро продвигаясь по замерзшей черной грязи Внешней Монголии, поднимаясь и спускаясь по сверкающему снегу Соленых Гор, которые казались тайными и хмурыми, как гигантские
