Может княжий сын и не был хорошим человеком, но… разве был Хаджар? Они оба сражались с демонами своего прошлого, стараясь в каждом новом дне совершать что-то хорошее, чтобы не было стыдно посмотреть в глаза праотцам на своем последнем суде.
И этого было достаточно, чтобы Хаджар протянул руку.
— Спасибо за очаг и добро, Бадур из рода лесорубов. Не забуду. И если будет случай — отплачу.
В глазах северянина отразилось удивление, а затем облегчение и, может, даже немного радости. Он крепко сжал предплечье Хаджара.
— И тебе спасибо, Хаджар Дархан из рода воинов, — произнес Бадур, и, после небольшой паузы, все же добавил. — То, что сказал волк… это только часть истории. Хоть и правдивая, но часть.
— Я так и думал, — кивнул Хаджар и покосился на спокойно ждущего Рыцаря Зимы. — Почему он пришел за тобой?
Бадур разжал руку и, заткнув топор за пояс, направился к своему визитеру. На полпути он остановился и посмотрел вниз с горы. Туда, где раскинулись просторы окутанной весной долины. Где цвели леса, поднимались к небу бутоны цветов посреди заливных лугов, где плыли игривые кучевые, рассекая бескрайнюю небесную лазурь.
Во взгляде северянина отразилась тоска.
— А ты еще не понял, южанин? — спросил он у пустоты и встал вплотную с Рыцарем.
Шестеренки в голове Хаджара закрутились с утроенным рвением. Аглен Лецкет ведь не требовал с них какой-то подробной карты или способа проникнуть в Северную Страну. Ему не требовались живые свидетели границы, проложенные маршруты или нечто подобное.
Вся компания завязалась вокруг всего одного повода — отыскать жителя Севера, сбежавшего на юг — в заснеженные горы. Но при этом Аглен не просил привести его в город.
Что из этого следовало?
А то, что Хаджар, как это часто бывало, за лесом не увидел деревьев и пока думал, что обхитрил тысячелетнего главу торгового дома, тот, все это время, водил его за нос. Причем так ловко, что мог бы позавидовать и сам Морган Бесстрашный.
Что поделать — интриги, все же, не стезя Хаджара. Да, он стал в них искушенней, но куда ему до тех персон, что посвятили этим играм всю свою, многовековую, жизнь.
— А я слышал, что Страна Севера — страна настоящей свободы.
Бадур улыбнулся. Грустно и насмешливо. Вот только смеялся он не над Хаджаром, а над самим собой.
— Как говорят наши волхвы, южанин, — плащ Рыцаря развернулся снежным вихрем и накрыл их обоих. — Чем больше свободы, тем выше забор вокруг неё.
И они оба исчезли, оставив после себя лишь скоротечную вьюгу, заставившую Хаджара прикрыть глаза. И только едва слышимый голос остался где-то среди ветра.
— Будет на то воля Матери-Макоши, мы еще свидимся, генерал. В роду Стародубов тебе всегда будут рады, как гостю и другу.
Хаджар открыл глаза и обнаружил, что стоит один на заснеженном склоне, а Рыцаря и Бадура нигде не было видно. Собственно — в Реке Мира не осталось даже следа от их недавнего присутствия. Будто и не было никогда.
— Интриги, — выдохнул Хаджар и, подняв тяжелое бревно на плечо, направился к дому. — Как же я их обожаю…
Аглену Лецкету не требовалось ничего из вышеперечисленного просто потому, что он уже знал и про древнюю магию и, возможно, про былые попытки пересечь дальние горы и отыскать путь в волшебную страну — границу мира смертных и самый таинственный регион Чужих Земель.
А это могло означать только одно — глава торгового дома прекрасно знал и о том, что северянам, судя по всему, нельзя покидать своего дома. А Бадур, все это время просидевший в горах, смог «насладиться» южным гостеприимством исключительно благодаря Нарниру.
Что-то подсказывало Хаджару, что именно правило волка — его Купол Тьмы, скрыл Бадура от взора надзирателя за соблюдением таинства границы. И тот факт, что за беглецом явился никто иной, как правая рука самой Мэб, впутывало в этот и без того не самый простой узел еще одну нить — Королеву Зимнего Двора.
Ту самую королеву, по приказу которой была похищена Лэтэя. В том, что в данном вопросе волки не соврали — сомневаться не приходило.
И это все наводило какую-то невероятную суету вокруг и без того неспокойного периода в истории Безымянного Мира. Что-то происходило вокруг. Что-то, уходящее вглубь самой истории и почему-то Хаджар чувствовал, что движется именно в том направлении, чтобы оказаться в эпицентре подобного шторма.
К добру или к худу — время покажет.
А пока ему надо было разобраться вот с чем. Если Аглен хотел, а он — хотел, попасть в Северную Страну, то единственным способом это сделать, было проследить за урожденным северянином, который рано или поздно должен будет вернуться обратно.
И из трех оставшихся в горах смертных лишь один носил фамилию Лецкет.
Глава 1612
Глава 1612
Хаджар подкинул еще одно полено в подпечек и, убедившись через маленькую печурку, что пламя в горниле не собирается угасать, прикрыл его заслонкой так, чтобы дом беспрепятственно проходил через устье прямо в хайло.
Немало знавший о жизни простого люда, Хаджар все никак не мог налюбоваться на справную печь, сооруженную Бадуром. С такой и самые страшные морозы не страшны. Видимо вот что значит — родиться там, где солнце светит лишь несколько часов в году.
Летея, завернутая в шкуры, лежала на перекрыше, заранее устланной циновками и одеялами. Дыхание воительницы постепенно выравнивалось, а кожа приобретала здоровый розоватый оттенок.
Артеус, сидевший напротив Хаджара, тоже завернутый в одеяла, пил остатки травяного чая, найденные в закромах Бадура. Тот покинул избу оставив с собой все свои пожитки. Только забор взял и больше — ничего.
— Ну, — поторопил Хаджар.
Артеус выдохнул и поставил чарку на стол. Его теплые, карие глаза не выдавали ровно никаких эмоций. Так что на какое-то время Хаджару, держащему ладонь на рукояти меча, действительно показалось, что он смотрит на ожившую скульптуру.
Высокое Небо и Вечерние Звезды, неужели природа действительно может создать настолько совершенное лицо и фигуру?
— Ты прав, генерал, — ответил на вопрос Артеус. — Мой отец… глава торгового дома Лецкетов действительно собирался использовать тебя, Лэтэю и всех остальных, чтобы у меня была возможность наложить следящее заклинание на северянина, после чего вынудить последнего вернуться обратно в свою страну.
Хаджар выругался. Грязно. И не потому, что Артеус его обманул — на самом деле никак не обманул, потому что этот нюанс они никогда не обсуждали, а просто… Хаджар терпеть не мог, когда его использовали в темную.
А еще больше — когда так использовали дорогих ему людей.
— Но я не стал, — неожиданно добавил Артеус и, схватив со стола нож, порезал ладонь и произнес нужные слова. Через мгновение рана затянулась в золотом сиянии, а еще через несколько мгновений волшебник все так же сидел на самодельном стуле и пил отвар. — Так что, когда об этом узнает отец, а он узнает, то добьется своего и с чистой совестью сможет поднять на совете старейшин вопрос о моем изгнании. И раз уж я нарушил прямой приказ главы дома, да еще и принес возможные убытки нашему… их предприятию, то не быть мне больше Лецкетом.
