со мной она не собирается. Я судорожно пытаюсь вспомнить её имя-отчество, чтоб самому к ней обратиться, но не могу: родители между собой зовут её по имени — Ларисой.
— Лариса Ивановна, — говорю я, — вам помочь?
— Какая я тебе Ивановна? — каменное лицо становится почти свирепым.
— Яблоки не подешевели? — интересуюсь я.
— Разве у нас когда-нибудь что-нибудь дешевеет? — ворчит она.
Тут она заметила Марусю и с интересом смерила её взглядом. Кажется, одобрила мой выбор.
— Ведь только вчера по голове мне бегал, — обратилась она к нашим преследователям, — а теперь вон какой мамочке помощник вырос. Не успеем оглянуться — уже будет своих катать.
— Вы про кого? — уточнила на всякий случай бдительная тётя.
— А вы, собственно, кто? — насторожилась в ответ соседка. — Кость, ты незнакомых людей не впускай, понял?
— Ни за что, — с удовольствием пообещал я.
— Мошенников развелось… Чего только ни придумают… Давай, давай проходи.
И она придержала мне дверь, несмотря на сумки. В подъезде я ловко поднял коляску по лестнице и даже успел вернуться за соседкиными сумками.
Анюта, как ни удивительно, снова спала, и я решил ещё погулять, так как мама не поймёт, если я привезу ей спящую Анюту. Соседка, забрав сумки, остановилась рядом с нами, явно собираясь что-то сказать. А голос у неё, когда она не бурчит себе под нос, довольно громкий. Я внутренне заметался, но деваться было некуда.
— Золотой мальчик, — объявила она Марусе, а я скромно потупил глаза. — Как он бегал, как бегал… А до этого животиком по ночам мучился. А теперь вон какой вымахал.
Маруся кивала, а я делал странные гримасы, пытаясь дать понять, что Анюта спит.
— Поезжайте, я на следующем, — великодушно предложила соседка. — Мне уже спешить некуда.
— Мы ещё погуляем, ещё погуляем, — говорил я шёпотом в надежде, что она прочтёт по губам.
— Давайте-давайте, — громогласно настаивала соседка.
А я активно мотал головой и показывал на дверь, пока у неё окончательно не испортилось настроение.
— Ну вас, — сказала она. И уехала.
Я сбегал к окну первого этажа — бдительные товарищи ушли. И мы снова вышли во двор. За время погони я успел вспотеть, а теперь быстро озяб, стоя на ветру. Маруся, кажется, тоже. Она заново намотала шарф и сунула руки в карманы. И я не знал, чего бы мне хотелось больше — вернуться в тёплую квартиру или помёрзнуть рядом с Марусей. За меня всё решила ворона — она пронзительно каркнула ворона у нас над головами и разбудила Анюту. Мы склонились над коляской, хлюпая красными от холода носами. Анюта разглядывала нас с интересом, бесконечное количество раз переводя чемоданчик в лучезарнейшую из улыбок.
— А что там с буддизмом? — в шутку спросил я.
— Ну, суть, как я поняла, в том, что причина страданий — наши желания, страстные желания… — начала было Маруся.
— Почему это? — перебил я, хотя знал ответ.
— Потому что, как только мы их удовлетворим, появится новое, и так бесконечно, да и всего, чего хочется, получить невозможно. Оттого и страдаем.
— Я не страдаю, — заверил я, и Анюта широко улыбнулась.
— Не всем же так повезло, — заметила Маруся, и Анюта тут же сделала чемоданчик.
Мы рассмеялись, и она тоже.
— Я бы очень хотела узнать истину, — вдруг призналась Маруся.
— Если она есть, — добавил я.
— Должна быть, — сказала Маруся. — Раз столько людей её искали и ищут.
— Но находят-то все разное, — заметил я.
— Да нет, — возразила она, — на самом деле вариантов не так много получается.
— А зачем тебе истина? — поинтересовался я.
— Ну как же, — удивилась Маруся, — если знаешь главное, то можно и всё остальное поставить на свои места.
Маруся явно уделила подобным размышлениям гораздо больше времени, чем я. К счастью, Анюта не вынесла нашей философской беседы и, набрав побольше воздуха, огласила двор требовательным криком.
Наскоро попрощавшись, я поспешил домой.
— Ну как реферат? — поинтересовалась мама, доставая из коляски обиженную Анюту.
— Почти готов, — сказал я. — Мам, а ты знаешь истину?
— Что ты имеешь в виду? — уточнила мама.
— Ну как, — замешкался я. — О том, как правильно жить и что там после…
— Жить нужно по совести, — сказала мама. — А что там после, узнаем в своё время.
И она ушла в спальню кормить Анюту.
Я подошёл к окну и высмотрел вдалеке спешащую фигурку с большим голубым шарфом. «А здорово было бы найти истину раньше Маруси и рассказать ей…»
Ваня
В феврале 2022 года в классе появился очередной новенький — Ваня Долгов. И посадили его, как всегда, к Марусе. Ох уж эти новенькие на мою голову! Я сразу почувствовал, что он ей понравится. И не ошибся. Он и мне понравился — какой-то нездешностью. Хотя внешность вполне русская: соломенные, будто выгоревшие на солнце волосы и карие глаза — с грустинкой в глубине. Волосы топорщились в разные стороны. Когда у меня волосы отрастали до такой длины, мама тащила меня в парикмахерскую, где мне делали модную стрижку. Но, глядя на Ваню, я твёрдо решил, что отныне спешить туда не буду. Держался он скромно и для новенького очень спокойно: не то чтобы самоуверенно, но по какому-то праву выше всего происходящего. Сразу видно — не волнуют его ни оценки, ни рост, ни бицепсы, а что волнует, вообще не понятно. Учился он, судя по всему, неплохо, хотя иногда выпадал из учебного процесса и даже не с первого раза слышал обращение учителя. Мы с Никитой подходили с ним знакомиться и узнали, что он недавно переехал в Москву, а школу нашу порекомендовали друзья его родителей. Дальше этого знакомства дело не пошло — Ваня явно не стремился влиться в новый коллектив. Общался он исключительно с Марусей. Конечно, меня это немного напрягало, но, памятуя историю с Матвеем, я не драматизировал.
А потом началась война. Помню, как в коридорах школы ловил обрывки возмущённых фраз и обзывательства в адрес президента. Я чувствовал себя по-дурацки, потому что родители мне ничего не сказали. Придя домой, я потребовал всё мне объяснить, и они долго и терпеливо рассказывали мне предысторию — про «холодную войну», распад СССР, расширение НАТО, а папа добавил про теорию управляемого хаоса и «цветные революции». Ну и конечно, про майдан, Крым и Донбасс. После их рассказа я вообще не понял, чем многие так возмущены. Наоборот, хорошо ведь, что наконец за своих заступились. Хотели мирно, но не получилось. Что же оставалось делать?
К счастью, Никита полностью разделял эту позицию. Причём я очень удивился, что, в отличие от
