Я помогаю ей подняться с пола, удерживая ее, пока она неуверенными шагами пересекает комнату.
— Жарко, — стонет она. — Мне так жарко.
Затем она отступает назад и выскальзывает из облегающего шелкового платья, позволяя ему растечься вокруг ее ног, и стоит в одних крошечных кремовых трусиках и кружевном бюстгальтере в тон. Я отвожу глаза, но вид ее гладких ног, округлого живота, аккуратной задницы в форме сердца и дерзкой груди успевает навсегда отпечататься в моем мозгу.
Соски Элли темно-розовые — изысканного лилового оттенка, — и часть меня превращается в грязного ублюдка, потому что я заостряю на этом внимание. А другая часть… чувствует что-то совершенно иное.
Мое горло судорожно сжимается, когда я сглатываю, потому что впервые Элли Хэммонд совсем не кажется мне маленькой девочкой.
Она заползает на большую кровать, оттопырив попку, и падает посередине. Я хватаюсь за край одеяла, сидя в ногах, и расправляю его, чтобы ее укрыть — ради нас обоих.
— Эй, Логан?
— Да?
— Ты ляжешь со мной?
Лечь с полуголой девушкой, которая не раз смотрела на меня так, словно я рожок мороженого и ей не терпится облизать его сверху донизу? Что может пойти не так?
Проклятые глаза Генри смотрят на меня изнутри моей головы.
— Ну не знаю…
— Пожалуйста, просто возьми меня за руку, — умоляет она, и ее голос такой тихий. — Если ты будешь держаться за меня, комната перестанет вращаться.
Это похоже на то, как будто меня разрывают надвое — тянут в противоположных направлениях. Онемевшая, затвердевшая, мозолистая сторона велит мне сказать «нет», твердит, что это опасный, чертовски безрассудный шаг. Но другая, более человеческая сторона, нежная и непрактичная, стремится дать этой девушке все, что она хочет.
Элли тихо стонет, и она выглядит такой красивой и несчастной, что я не в силах ей отказать.
Я соскальзываю на кровать и ложусь на спину, уставившись на золотые завитки на балдахине над нами, считая овец и повторяя про себя последовательность сборки винтовки — что угодно, лишь бы отвлечься от соблазнительного запретного плода рядом со мной.
Элли вытаскивает руку из-под одеяла, тянется ко мне, и я, не колеблясь, обхватываю ее маленькую мягкую ладонь своей грубой рукой.
— Спасибо, — вздыхает она, ее закрытые веки немного расслабляются.
Она придвигается ближе, кладет наши соединенные руки мне на живот, прижимая свое мягкое, податливое маленькое тело к моему. Мой член напрягается, шевелится.
Лежи, парень, говорю я дикому зверю.
— А теперь засыпай, малыш, — тихо говорю я. — С тобой все будет в порядке. Я рядом.
— И ты никогда не допустишь, чтобы со мной случилось что-то плохое, да?
Я закрываю глаза и снова сглатываю, чувствуя, как что-то незнакомое и безымянное сжимается в моей груди.
— Никогда.
Но минуту спустя, когда я бросаю взгляд на Элли, ее глаза открыты, она наблюдает за мной — радужка ее голубых глаз темнее и глубже в приглушенном свете комнаты.
— Ты всегда так делаешь, — шепчет она.
— Делаю что?
— Спасаешь меня.
Я улыбаюсь, совсем чуть-чуть.
— Я не против.
— Потому что это твоя работа? — спрашивает она.
— Да.
— И потому что, может быть, я тебе тоже немного нравлюсь? Совсем чуть-чуть?
Смешок царапает мне горло.
— Совсем чуть-чуть.
Она облизывает губы, ее глаза все еще пристально смотрят на меня.
— И, может быть, еще потому, что, когда ты спасаешь меня, мне кажется, что… я принадлежу тебе? Хоть самую малость?
Я знаю, что должен сказать, но не могу заставить себя сделать это. Она все равно этого не вспомнит. Поэтому я позволяю себе медленно провести кончиком пальца по ее прекрасному лицу, от виска к подбородку. Как будто я имею право прикасаться к ней. Как будто она принадлежит мне.
— Правильно, Элли.
Она со вздохом закрывает глаза. И они остаются закрытыми так долго, что я думаю, она заснула. Но вдруг ее сладкий голос раздается снова.
— Эй, Логан?
— Что?
— В один прекрасный день… Я тоже тебя спасу.
7. Логан. Семь месяцев спустя
Я припарковываю внедорожник рядом с домом по адресу, который дала мне Элли, — здесь находится ее новая квартира. Новый семестр, новая квартира, сказала она.
После свадьбы принца Николаса и Оливии их слава сильно повлияла на Элли Хэммонд. Теперь у нее есть преданная группа фанатов, и у ее сисек появился собственный аккаунт в Твиттере: @Elliesweettits — не особенно оригинально. Папарацци, готовые рыться в грязном белье, изо всех сил стараются поближе снять эту конкретную часть ее тела, когда выпадает шанс. Это выводит меня из себя — очень сильно. Не раз мне приходилось сдерживаться, чтобы не засунуть широкоугольный объектив в задницу фотографу.
После церемонии она осталась жить со своей сестрой и ее мужем — в пентхаусе презентабельной высотки, что сильно упростило обеспечение безопасности. Почему Элли хочет переехать — за пределами моего понимания, и почему она хочет переехать в ноябре, когда на улице холоднее, чем в морозильнике, это вообще для меня загадка.
Томми как будто читает мои мысли.
— Дом принца Николаса и твоей сестры нереально шикарен — скажи-ка мне еще раз, почему ты хочешь съехать?
Элли вздыхает.
— Хотите верьте, хотите нет, но с Николасом и Оливией не так уж легко жить. Они молодожены — глубоко, отвратительно влюбленные. Их роман похож на сказку, прямо там, наверху, как у Белоснежки с принцем. А я умру в одиночестве. Это угнетает.
— А мы, получается, гномы? — спрашивает Томми.
Я поднимаю руку.
— Я ставлю на Ворчуна.
Элли хихикает и открывает свою дверь, не дожидаясь, пока я подойду и открою. Ненавижу, когда она так делает. Я встречаю ее на тротуаре, в то время как Томми вылезает и встает с другой стороны от нее. Мы втроем смотрим на большое квадратное здание, которое станет новым домом Элли, милым домом.
Дом просто какой-то ненормальный. Отвратительный. Свалка. Если это место еще никто не проклял, то, черт возьми, давно пора.
— Ты уверена, что это то самое место? — спрашиваю я.
Элли визжит:
— Вот оно! Идеальное место, чтобы найти себя.
— Больше похоже на идеальное место, чтобы повеситься.
Она машет мне рукой.
— Ой, перестань дурачиться. Давай, бери коробки.
