был повод задумываться о ней и часто. Ведь я видел, что понравился ей, теперь меня уже не обмануть: и жаркий румянец и чуть покрасневшие губы и вдруг…
Вдруг поднимает дерзко голову и говорит, что не хочет меня в мужья. Почему? Что не так я сделал за то мгновенье, когда она подняла глаза на меня? И ведь как смотрела, когда говорила! Мне показалось, я ростом меньше её…
Но пусть я не нравлюсь ей, но ведь не может она не понять выгоды моего предложения. Поймёт. Пусть подрастёт и поймёт. За кого ей ещё идти замуж? Глупо отказываться от меня, вернее от Брандстана.
И всё же я всё чаще думал, чем я так не понравился ей?..
Ньорд позвал нас, с моими алаями участвовать в очередном набеге на Гёттланд. За годы своего правления он присоединил уже почти половину Гёттланда и давно уже не страшился их набегов. По-моему нападать на гёттов стало для него своеобразным развлечением, вроде охоты.
Да, на этот раз мы с ньордовой небольшой, но отлично обученной ратью захватили пару деревень почти без потерь и пресекли попытки отбить их, почти не понеся потерь. Весь этот поход не слишком нравился мне, но решал здесь не я, это была война Ньорда, а я всего лишь союзник. Я мог его понять — ему хотелось увеличить свой крошечный Асбин и, он с успехом это делал.
И всё же я сказал, что думаю об этом:
— Это же гётты, под свеями жить не захотят.
— Кто не захочет, пусть уходят, — легко усмехнулся Ньорд, — мои бондеры заселят эти земли. А ты чего философствуешь, книжек своих перечитал? Девок не берёшь?
Девок… Ко мне в палатку и правда, привели нескольких:
— Вот, хакан, самые лучшие в деревне.
Я посмотрел на перепуганных женщин, растрёпанные, они жались друг к другу.
— Нетронутые есть? — спросил я.
Несколько девиц покраснели, пряча лица.
— Этих отпустить и не трогать, — приказал я.
Но ратник замялся:
— Особар возьмёт их тогда. У нас его ещё зовут ещё Болли («Злой»).
Я посмотрел на него:
— Запри их до утра, — а посмотрев на женщин, спросил: — кто хочет быть со мной? Остальные, идите по домам, вас не тронут.
Остались все. Я выбрал одну. Она была смуглой и жёсткой, как железная, и брала инициативу на себя, будто дожидалась меня в этой своей деревне. Вот тебе и захватчик…
Да, время шло. Со времени сватовства Брандстанского наследника прошло три года. За меня посватался конунг из-за Западных гор, и это так напугало меня, что я поняла, пора принять решение о моей дальнейшей судьбе. Выбрать кого-то, из моих алаев, выйти за Сигурда Брандстанского или остаться свободной линьялен.
У каждого из этих путей были и выгодные стороны и отрицательные. Думать о Сигурде я не хотела, хотя это было самым верным выбором для обоих йордов.
За моих алаев тем более, ничего привлекательного в том, чтобы стать женой любого из товарищей моего детства я не видела.
Больше всего хотелось склониться к тому, чтобы остаться свободной. Конечно это самое приятное, самое легкое существование, в этом случае я смогу выбирать себе возлюбленного без обязательств. Но дети мои потеряют навсегда право занять мой трон. Значит, род Торбрандов оборвётся на мне.
Следующим конунгом Сонборга станет кто-то другой, кого выберет Совет алаев после моей смерти. Это получалось какое-то предательство моих отца и матери, всех моих умерших младенцами братьев. Я не могла так сделать.
Словом, я тянула время, не решаясь принять предложения Брандстана.
В школу мы больше уже не ходили. Но занятия мои не прекратились, ни с Дионисием, ни с Маркусом, ни с Фроде, ежедневные, иногда до глубокого вечера.
Но больше всего времени я проводила, помогая в лекарском деле своим дорогим Хубаве и Ганне.
Тётя Сольвейг теперь все дела вершила вместе со мной, постепенно складывая обязанности повелительницы на мои плечи. Она продолжила все начатые моими родителями дела, благодаря этому сохранились и школы и Библиотека, которая приумножилась значительно за прошедшие годы. Мореходы наши мало того, что привозили книги, все они были теперь грамотные, поэтому обязаны были делать записки. Купцы привозили книги со всех концов света. Переписчики работали исправно, и Библиотека стала доступна для всех абсолютно бесплатно. Количество читателей множилось, была устроена читальня. И я подумывала о том, чтобы построить новое здание библиотеки, которое объединило бы и читальню, и учебные помещения.
Ещё я хочу открыть лекарню, тоже доступную для всех нуждающихся. И, кроме всего этого, я думала о том, что надо придумать что-то для маленьких детей, пока матери заняты работой. Чтобы кто-то следил за малышами, матери, имея возможность в любой момент повидать малышей, оставались бы свободны, и спокойны весь день. Я говорила это всё Сольвейг. Она отмахнулась:
— Садись на трон и начинай свои преобразования.
Всё сводилось к тому. Надо выйти замуж и стать правительницей.
Сигурда я изгнала из моих грёз, но никто другой не поселился в них. Ах, Сигурд, посмотрел бы ты на меня теперь, когда я так похорошела! Пускай бы тогда попробовал бы скривить свои губы…
Глава 4. Победитель медведя
Осенью, за две недели до Осеннего Равноденствия мы катались на лошадях, заодно объезжая северные границы земель, границы с Брандстаном. Заночевать решено было в Охотничьем хусе. Этот домик на границе двух наших йордов принадлежал обоим нашим станам, здесь останавливались и во время больших охот, и, бывало, что для переговоров.
Со мной были сегодня Исольф и Боян. Скальд наш тоже повзрослел, и голос его стал ещё прекраснее. В последние пару лет он стал писать свои песни и вирши, посвящая мне. Самые прекрасные баллады появились в последние годы, и пел он их своим божественным волшебным голосом.
Мне нравилось это и нравилось проводить с ним время. Он знал множество историй и сказок, былин и легенд и рассказывал их необыкновенно увлекательно, как умел только он один. Многое из того, что он рассказывал, он придумывал сам. Я попросила его записывать, что он и стал делать сразу на двух языках свейском и русском.
А Исольф поехал, чтобы помочь мне не забыть о том, что нужно проверить в дальних посёлках, он всегда был толковым и собранным. Но, главное, тётя Сольвейг после истории со Стирборном не позволяла мне оставаться наедине с кем-либо из алаев.
Несколько ратников сопровождали нас. Я первой на спор доскакала до каменного строения Охотничьего хуса. Стены его были выложены из
