пор! Вот только иммунитет мой стал сильнее и теперь я рыдала по этому парню внутри себя, а не напоказ.
— Врёшь.
— Вру, — кивнула я и задохнулась оттого, что невидимая глазу колючая проволока стянула грудную клетку. Сильно.
— Ладно, не будем больше о мудаках, они этого не заслужили. Тебе работа нужна, говоришь?
— Нужна. Очень!
— Тогда у меня есть для тебя предложение.
Как оказалось, двоюродная тётка Марты владела сетью ветеринарных клиник, а также ветаптек и приютом для бездомных животных. Женщина она была сердобольная, а потому сразу приняла меня на неполный рабочий день администратором с почасовой оплатой.
Спустя неделю я скопила достаточно, чтобы вернуться в хостел и, хоть и на подсосе, но всё же дотянуть до конца семестра, а там уж и общежитие должны были отремонтировать. Как раз сегодня я и собиралась объявить об этом Максимовской, а затем собрать вещи, поблагодарить девушку от всей души за помощь и съехать.
Вот только саму Марту унесло куда-то не туда.
Оказывается, мы с ней учились в одном вузе, только на разных факультетах. Марта должна была стать экономистом, а я дизайнером одежды. Она несколько раз подвозила меня на учёбу и обратно, но не сегодня, ссылаясь на какие-то важные дела.
А когда вернулась, то радостно закричала на всю квартиру:
— Истомина, беги сюда.
— Что такое? — высунула я нос в коридор.
— Смотри, что я нам купила, — и Марта протянула мне какую-то коричневую подстилку, — ну же, иди ближе.
Я подчинилась, а вскоре прочитала надпись на коврике:
— Бывший?
— Круто, да? Будем приходить и с порога топтать каждый своего: я — Аммо, ты — Басова.
— Ты дурная? — нахмурилась я, а потом не выдержала и рассмеялась.
— О, да! — улыбнулась девушка и припечатала мне в лоб. — А ещё я заказала в твою комнату кровать с ортопедическим матрасом. А то мостишься на этом диване. Ну его.
— Марта…
— Не волнуйся. Отец в курсе, что я теперь живу с подругой, но ему откровенно насрать. Его любимая поговорка звучит так: чем бы дите ни тешилось, лишь бы мозг не клевало. Так что, всё у нас с тобой в шоколаде, Истомина!
— Я съезжаю сегодня, — прервала я поток этого восторженного бреда, а Марта тут же осеклась и шлёпнулась задом на обувную банкетку, взирая на меня как на привидение.
— Зачем?
— Что значит, зачем? Я скопила денег и могу теперь вернуться в хостел, вуз держит за мной место. Спасибо тебе за постой, но…
— Ты спятила? Какой к чёрту хостел? — я с ужасом увидела, что глаза Максимовской покраснели.
— Я не хочу тебя стеснять.
— Ты меня не стесняешь. Ясно? И вообще, может быть, мне нравится с тобой жить?
— Может быть?
— Я уже тысячу раз перед тобой извинилась. Что надо ещё сказать или сделать, чёрт возьми, чтобы ты меня простила?
— Я не понимаю, что ты хочешь от меня, Марта? — развела я руками и устало прислонилась к стене.
— Я хочу хоть кого-то настоящего в своей жизни. Не пластмассовых друзей и подруг, родителей и близких. Ладно, если тебе здесь эту неделю было плохо, то уезжай. Давай — я тебе и слова не скажу. Но если было комфортно, то оставайся. Представим, что я просто твоя соседка по комнате в общаге, ладно?
— Вот же мне не повезло в этой жизни, — сказанула я, а затем прыснула и рассмеялась.
— Ты даже не представляешь себе как, — покачала головой Марта, накрутила на палец свой длинный каштановый локон и произнесла на выдохе, — на выходных я их обрежу.
— Зачем?
— Я тебе должна.
Глава 11 — Винтики
Вероника
Конечно же, общежитие не отремонтировали до января. Только к следующему учебному году студентов вновь заселили в, пахнущие обойным клеем, комнаты. Но я туда не вернулась. Марта форменно и безапелляционно встала в позу, заявив, что я буду жить там только через её труп.
Я спорить не стала, потому что за минувший год в отношениях между нами всё так перекрутилось, что даже волосы на голове шевелились. Признаться, первые пару месяцев мне было непросто. Максимовская вечно пыталась меня куда-то за собой тащить: то в кино, то в спортивный зал, то вообще решила, что мне хватит носить очки и я должна немедленно перейти на линзы. Её прыти я пыталась сопротивляться, но толком ничего не выходило.
А потом наступил ноябрь и день моего рождения, на который Марта подарила мне самую настоящую биту, на ударной части которой было выгравировано «По харе Басова бить этим местом».
Я от такого подарка не просто умилилась, а впала в поистине гомерический хохот. А потом и не заметила, как сама крепко-крепко обняла Максимовскую.
Наверное, именно в тот день всё и перешло на новые рельсы. Как-то само собой задушевные разговоры между нами длились с вечера и до утра. И я вывалила на Марту всё своё уродливое прошлое. Про мать, связь с которой окончательно прервалась. Про отца, который совсем не хотел меня знать. Про бабку, погибшую сестру и отчима. Про Ярослава, который паразитирующим червём до сих пор сидел в моём сердце, продолжая выгрызать его изнутри. Про то, как он играючи променял меня на Андриянову и выслал матери мои фотографии в обнажённом виде.
Но как известно, богатые тоже плачут.
Так и Марта поведала мне историю своей жизни, которая также не могла похвастаться яркими красками.
— Мама умерла от сердечного приступа, когда мне было год и восемь месяцев. Покойная бабушка говорила, что я её наутро так и нашла, уже холодной и посиневшей. И не плакала, а только теребила её волосы и просила меня покормить. Отец сначала пил, потом загулял, а дальше озарился мыслью, что мне срочно нужна новая мама. Вот тогда-то и началась самая жесть. Кто меня только не воспитывал. Да и про методы я молчу. А отец не верил мне, ему было проще всё списать на то, что капризная и разбалованная дочь вновь не приняла его избранницу. В итоге я всё чаще жила у бабы и деда по материнской линии, которым тоже было на меня, мягко говоря, насрать. Они горевали по ушедшей дочери, а я, похожая на неё как две капли воды, была им словно кость поперёк горла. Потом я подросла и смекнула, что правда не всегда помогает в достижении целей. И я начала гадить. И только разведя отца с очередной молодой подружкой, я радовалась и какое-то время купалась в лучах его внимания. Этот же формат отношений я спроецировала и
