показывала.
Городов положил на стол Ткачёва список лиц, бывших в тот вечер на приёме в посольстве.
— А в этом списке есть люди, имеющие отношения к театру «Ромэн»? — спросил генерал, вспомнив слова Автондила.
Майор не смог сразу ответить.
— Я выясню, Андрей Викторович.
— Сделайте это как можно быстрее, и ещё… С какой стати Толстая получила приглашение на приём? Кто организовал ей это?
Городов стушевался.
— Мне как-то не пришло в голову спросить Толстую об этом. Простите…
Генерал поспешил успокоить подчиненного:
— Валерий Иванович, не посыпайте голову пеплом. Я же не наказываю вас. Просто, будьте внимательней к составлению вопросов.
— Хорошо, Андрей Викторович, — кивнул майор. — Но вы посмотрите список гостей. Там и без цыганского театра хватает …
Отпустив Городова, Ткачёв посмотрел список, но не нашел в нём сколько-нибудь значащие фамилии чиновников из МИДа. Прием был больше похож на «великосветскую тусовку», возглавляемую дочерью генсека — Галиной Брежневой.
— Может быть, я что-то не понимаю?! — громко и вслух удивился генерал.
Через минуту в дверь кабинета осторожно постучались.
— Зайдите, — растерялся Ткачёв.
— Андрей Викторович, с вами всё в порядке?! — обеспокоилась вошедшая секретарь.
— Да, Елизавета Сергеевна… Может быть, вы мне поможете?
— Так в порядке, или нужна помощь?! — недоумевала она.
— В порядке, — засмеялся генерал. — Но если вы поможете мне разобраться. Вы кого-нибудь знаете из этого списка?
Она подошла, прикрыв дверь. Ткачёв подметил, что сегодня Лиза чувствует себя более уверенно, да и юбка не такая узкая и каблуки меньше… И пиджак на ней скрывает небольшую, но полную грудь. От секретаря исходил едва уловимый цветочный аромат, на скуластом лице было минимум косметики. Лиза посмотрела на список и, прочитав, усмехнулась.
— Что-то не так? — насторожился генерал.
— Мне отец рассказывал про этот приём в посольстве, — продолжая улыбаться, ответила она. — Это было в виде прикрытия переговоров румынского посла с нашим представителем в СЭВ. Чаушеску задолжал МВФ десять миллиардов долларов и просил руководство СССР за него вступиться. Мрачный тон переговоров решили сгладить светским приёмом. Ну, а какой светский приём без Галины? Ещё отец говорил, что вокруг Румынии вертятся спецслужбы во главе с ЦРУ.
— Спасибо, Лиза. Вы мне очень помогли, честно! — восхищенно воскликнул Ткачёв.
— Не за что, — в этот момент секретарь подумала, что зря она вчера сожгла юбку с чулками. — Зовите, если что…
Лизе Кудрявцевой Ткачёв понравился с того первого раза, когда она увидела его у парадного входа в управление. Лиза встретила отца после совещания с Андроповым и обомлела, когда статный молодой генерал поднимался по лестнице.
— Папа, кто это?! — с придыханием спросила она.
— Это? А… генерал Ткачёв, — ответил Кудрявцев. У него была очень хорошая память на имена и фамилии. — Недавно у нас по протекции Юрия Владимировича. Переведен из главка МВД. Опер. Был полковником.
— А?..
— Живёт рядом с нами, — с готовностью ответил Кудрявцев, прекрасно зная свою дочь. — Через два дома. Готовится к разводу. Взрослый сын. Что тебя ещё интересует?
— Я хочу работать у него секретарём, — выпалила Лиза, почувствовав тепло внизу живота.
— Без проблем, — кивнул отец. — Иди, пиши заявление. Я позвоню Андропову. А то ты уже три года сама не своя…
Кудрявцева была однолюбкой. Влюбившись в шестнадцать лет в молодого лейтенанта — десантника, Лиза в восемнадцать выскочила за него замуж, несмотря на уговоры отца этого не делать. И прожила с ним девятнадцать лет, скитаясь по гарнизонам. Последнее место было в Чарджоу, откуда майор — её муж — командир отдельного батальона, уехал в командировку в Афганистан. Кудрявцев постоянно настаивал на его переводе в управление КГБ, но десантник говорил, что ему там скучно. Вот и сгинул бесследно в горах Гиндукуша. Даже тело не нашли, прислав Лизе пустой цинковый гроб. Она ждала нечто подобное, поскольку ещё до его командировки не удержалась, и закатила ему скандал. Ей надоел жесткий и жаркий климат Туркмении, ей, наконец, хотелось ребёнка, и она устала от одиночества. Муж отправил её к отцу, сказав, что вскоре приедет за ней, и они поговорят. Возможно, он примет предложение Кудрявцева.
Но Лиза не верила. Измученная солнцем и свалившимися на неё болячками, она ходила по врачам и переживала. Исчезновение мужа её практически добило. Помог отец. Кудрявцв ушёл в отставку и много времени посвящал дочери, читая ей книги по вечерам. А днем водил её в спортзал и рассказывал, рассказывал… всё же оставаясь генералом КГБ и близким другом Андропова.
Мать Лизы умерла при тяжелых родах, и Кудрявцев в одиночку воспитывал дочь, стараясь, как мог. Он знал, что редкая женщина будет женщиной без мужского внимания и ласки. А дочь приехала из Чарджоу, похожая на отставного старшину-десантника, вечно таскающего чемоданы. А когда она разделась перед ванной, то заплакал. Лиза стояла в сатиновых синих трусах и тельняшке, потирая плечи жилистыми ладонями…
Ткачёв посмотрел вслед ушедшей в приемную Елизавете. Его секретарь не была похожа на тех женщин, которых привык видеть Андрей Викторович. Почему-то считалось, что женщина в СССР должна быть «дородной». В теле, так сказать. Худощавыми и стройными могли быть только спортсменки и … больные не спортсменки. Нет, по молодости девушки старались не «расплываться» в размерах, ибо замуж надо. Но после родов контроль над ограничениями «уходил в никуда». Не у всех, конечно, но у большинства.
Елизавета Кудрявцева сломала стереотип Андрея Викторовича. Да, он знал, что она недавно овдовела, и ему было чертовски неудобно оказать ей внимание, как к женщине. Но она ему сильно нравилась, и именно, как женщина. Её вчерашнее падение со стула заставило Ткачёва забыть о Надежде из Зареченска. Вчера вечером даже Хмель заметил:
— Ты чего, генерал, дерганный какой-то?!
Ткачёв смущенно рассказал про историю со стулом, про подол юбки и чулок.
— Викторыч, а мы с тобой прямо друзьями становимся, — улыбнулся агент. — Хлеб делим, про баб рассказываем… Лиза, конечно, не подарок, но ты пойми… А, ладно — сам разберёшься!
И ушёл, так и не сказав, что же надо понять. А Ткачёв всё стоял у окна и представлял, как выглядят женские выпуклости Лизы без одежды.
Вздохнув, Ткачёв разложил записки от оперов и углубился в анализ.
Первое, за что он зацепился — это личность дочери генсека Галины Брежневой. На приём в посольство она пришла не одна, а в сопровождении некого Бориса Буряце. По слухам, Галина Брежнева вела довольно «свободный» образ жизни, пренебрегая отношением к мужу, кстати, заместителю министра МВД. Понятно, почему милицейские опера нигде не указывали в расследовании о Галине.
На глаза генералу попала справка с грифом «совершенно секретно». В ней убористым машинным текстом было
