Мальчик смотрел на троих спящих людей и с удивлением начинал понимать, как сильно, оказывается, он к ним успел привязаться. Хотя он и знал их с самого раннего детства, но всегда перед ними как-то робел. Теперь же он им доверял, ведь они не только смотрели за ним, но и почти признали его своим. Он с удивлением размышлял об этом.
Марли открыла глаза, сонно посмотрела вокруг, заметила на себе взгляд Роуэна и улыбнулась ему. Потом она села и начала пальцами разбирать свои грязные волосы.
— Пора всех будить, — сказала она. — И надо развести огонь. Похоже, мы здесь останемся на ночь.
Постепенно все проснулись и расселись вокруг пылающего костра, лакомясь поджаренным хлебом, растопленным сыром, подсушенными на солнце фруктами, медом, овсяными лепешками и густо-коричневым кофе, лучшим, какой только был у Соллы. Становилось темно и холодно. Луна зашла за облако и оттуда сияла своим белым светом на усыпанном звездами небе.
Во время ужина, сидя в ярком свете костра, Аллун, Марли и Силач Джон говорили о деревне, вспоминали истории былых времен, рассказывали всякие смешные случаи. Было похоже, будто они сидят у камина в доме Джиллер.
Роуэн внимательно слушал их и не переставал удивляться радостному настроению, царившему у костра. И вдруг понял: Бронден, Вэл и Эллиса не было больше с ними, и поэтому они все, а в первую очередь Аллун, чувствовали себя спокойнее. Он, как всегда, много болтал и шутил, но горькая складка у его губ куда-то исчезла. Иногда он умолкал и, казалось, был очень доволен, что можно просто сидеть и смотреть на огонь.
Роуэн однажды слышал, как его мать говорила о времени, когда все они были детьми. Еще тогда Джиллер и решила, что шутки и розыгрыши Аллуна — это оружие посильнее, чем железные мускулы Вэл и Эллиса или скверный характер Бронден. И хотя Аллун давно уже стал взрослым, Роуэн замечал, что это его оружие всегда наготове. Так было надо, потому что для некоторых жителей Рина — например, для тех троих, что сегодня ушли от них, — Аллун никогда не был своим. Они никогда бы его не признали своим, как бы он того ни хотел, потому что его отец был бродником.
Глядя на худощавое и смуглое лицо Аллуна, освещенное пламенем костра, Роуэн подумал, что в нем живут два разных человека. Поэтому он всегда словно был настороже. Но здесь, сейчас, с верными друзьями, он был самим собой.
Роуэн слушал разговоры старших, и ему с ними было очень уютно. О Бронден, Вэл и Эллисе никто не вспоминал. Не смотрели они и на карту, которая сушилась у костра. Молчали о болоте, о пауках, о том пути, который их ждал впереди.
После ужина друзья начали связывать пучки из веток, которые резали вместе с Бронден, чтобы назавтра использовать их как факелы, а когда догорел костер и от него остались лишь красные угли, спустилась черная тьма и словно бы придавила их. Постепенно все замолчали. Роуэн поеживался: ему было неприятно чувствовать себя грязным. Они как могли просушили одежду, расчесали перепачканные волосы, но так и не смогли помыться. Воду во флягах они берегли для питья.
Роуэн многое бы отдал сейчас за то, чтобы подольше не вылезать из корыта с горячей водой. «Мама бы, наверное, улыбнулась, — подумал он. — Я вообще-то мыться не очень люблю». И вдруг его точно что-то кольнуло — так ему стало одиноко.
Да, Эллис, Бронден и Вэл уже почти дома. Они ни за что не останутся на ночь в Лесу. Они явятся в Рин, когда жители будут уже гасить огни и собираться на покой. Аннад, конечно, уже спит в той маленькой комнатке, которую она делит с братом. Джиллер сидит внизу, у огня. Может, читает или что-нибудь штопает. А может, думает о нем? Каково ей будет, когда она узнает, что эти трое вернулись?
Аллун взглянул на грустное лицо мальчика, наклонился к нему и, показывая на небо, прошептал:
— Подумать только! В Рине сейчас светит такая же луна.
— Одна конфетка осталась. Чего нести ее дальше? Возьми-ка, Роуэн, и съешь ее за нас, — сказала Марли, протягивая мальчику пакетик.
— Карта, наверное, уже высохла. Как ты думаешь, Роуэн? — почти в тот же миг обратился к нему Силач Джон.
Роуэн понял, что каждый по-своему старается его подбодрить.
Он застенчиво улыбнулся Аллуну, взял у Марли конфету, кивнул Силачу Джону и сказал:
— Пойду посмотрю.
Он отковырнул с пергамента засохшую грязь и повел пальцем по тропинке, чтобы найти на карте то место, где они сейчас отдыхают. Оказалось, что около трети пути уже пройдено. Отсюда нужно будет снова повернуть на запад и дальше пойти вверх, до какого-то места, похожего на крутой утес, где почему-то обрывается красная линия. При мысли еще об одном страшном восхождении сердце у Роуэна ушло в пятки.
Он нашел на карте третье пустое место, где раньше белело пятно. В неверном свете костра он с трудом разобрал:
Иди, куда рука махнет,
Там, где детишек хоровод.
Когда, дыша, склонится лик,
В глаза заглянешь напрямик.
Лучи отметят — не свернуть —
От вечной тьмы к спасенью путь.
— Дети! — воскликнул Аллун. — Интересно, где же здесь могут быть люди? Ах, Марли, люди — это вода! Корыто с горячей водой, чтобы помыться. Мягкие постели. А еще миски с похлебкой!
— Похлебка похлебкой, но не забывай, что люди носят с собой оружие, и бойся незнакомцев, — сказала Марли. — Их может быть много, а нас — всего лишь горстка.
Силач Джон посмотрел на мрачную молчаливую Гору.
— Если здесь и живут люди, они хорошо спрятались, — сказал он. — Что ж, посмотрим. А сейчас отдыхаем. Выйдем завтра на заре. Если мы будем гостями, то лучше прийти пораньше.
Роуэн сильно устал, но, даже когда все пожелали друг другу спокойной ночи, он еще долго не засыпал. Силач Джон и Аллун, точно гусеницы, завернулись в свои одеяла, Марли просто натянула одеяло на себя. Роуэн подумал, что ночью будет очень холодно. Пока же от остывающего костра шло тепло — его угли тихо тлели. У Роуэна в голове все крутились слова карты. Он пугался, слова не давали ему заснуть, снова и снова вспоминалось: «…От вечной тьмы к спасенью путь… От вечной тьмы к спасенью путь».
* * *
Роуэн проснулся с тяжелой головой и услышал, как Марли засыпает угли землей, а Аллун что-то насвистывает. Было еще темно, но на краю неба уже брезжила заря, а птицы начали петь свои песни. Роуэн подумал о Звездочке и о других букшахах — сейчас Джиллер и Аннад поведут их на озерцо. Он представил себе, как недовольно фырчат звери, ведь там ничего не изменилось. Им, наверное, очень хочется пить. Сейчас они попробуют грязную бурую воду, помотают своими тяжелыми головами и начнут рыть копытами землю. И все время будут удивляться, куда это подевался Роуэн.
«Звездочка, мы постараемся быстрее дойти, — мысленно обратился к ней мальчик. Он закрыл глаза и снова и снова повторял про себя эти слова, как будто хотел, чтобы Звездочка его услышала. — Мы скоро будем на вершине Горы. Мы скоро найдем там воду…»
