уже то, что у чудовища вообще есть имя и возраст.
Хотелось ещё спросить, что значит пара, но вдруг почувствовала, что во мне что-то изменилось. В мышцах всего тела начала нарастать свинцовая тяжесть, кончики пальцев покалывало, а на веки с каждой секундой словно всё больше мешочков с землёй наваливали.
— Что происходит? — спросила тихо и потёрла тяжёлыми руками виски.
— Не бойся, просто успокоительное начало действовать. Оно в отваре было. Ты лучше ляг, — Дана приблизилась, встала на колени рядом с лежаком, медленно надавила на меня и осторожно, словно куклу, уложила а кровать, — тебе отдохнуть нужно.
Умом я понимала, что сейчас не самое лучшее время, чтобы спать, но, видимо, снотворное оказалось сильным. Прислонилась щекой к жёсткой шерсти меха, на котором теперь лежала и, стараясь прекратить действие успокоительного, несколько раз медленно моргнула. А, когда попыталась сделать это снова, даже приоткрыть веки уже не смогла.
Сознание уплывало и перед тем как темнота замкнулась в моей голове, я почувствовала что Дана осторожно погладила меня по спине, потом накинула на плечи одну из шкур, но это действие уже слилось с давним воспоминанием, которое с самого детства приходило ко мне в кошмарах.
Мама…
— Сиди здесь, Мина, — она быстро мажет меня жирным, но при этом ничем не пахнущим кремом и сильнее закутывает в плотный плед, — ни одного звука от тебя. Чтобы ни происходило.
Смотрит прямо, но в её глазах отчётливо горит страх и он мгновенно передаётся мне.
— Ты поняла меня? Поняла?
Хочется попросить, чтобы она никуда не уходила или просто начать плакать, но я сама уже настолько напугана, что могу только кивнуть.
Мама последний раз целует меня, закрывает двери шкафа, запирает его и я остаюсь одна. Темноту вокруг разрывает только узкая полоска света между створками и несколько минут совсем ничего не слышно.
Я и сама, как обещала, сижу тихо, а когда в коридоре звучат незнакомые мужские голоса, кажется, даже перестаю дышать. Оттуда доносятся громкие шаги, ещё какой-то шум, а, главное, крики, в которых с ужасом узнаю голос мамы.
Хочется выбежать, помочь, но, даже, если бы я решилась, дверь всё равно заперта.
— Пожалуйста… — сдавленный и необычно хриплый шёпот заставляет податься вперёд и всё же выглянуть в щель между дверьми шкафа.
Несколько человек вваливаются в гостиную, но единственное, что я могу видеть, это четыре пары до блеска начинённых ботинок.
Один из них толкает маму и она, чтобы не разбить лицо, в последний момент выставляет руки и падает на пол.
— Что я сделала? — резким движением мама смахивает с щёк слёзы, — я не понимаю…
В её расширившихся глазах стынет ужас и, когда один из мужчин подходит ближе, они ещё больше увеличиваются в размере. Он немного наклоняется, но делает это так, что его лица я по-прежнему не вижу, а потом почти ласково гладит её по щеке.
— Ничего, — его голос неестественно спокоен, — но так надо и тут уж, малышка, ничего не поделаешь. Ставки слишком высоки. Хотя, признаюсь честно, убивать мне тебя совсем не хочется.
— Альфа, может быть, сначала поиграем с ней? — вклинивается кто-то ещё, — самочка уж очень аппетитная.
— Никаких игр. Он скоро вернётся, — мужчина выпрямляется и отступает на шаг назад, — заканчивайте.
— Нет… нет!
Я уже давно не дышу, но от её слов вздрагиваю и резко втягиваю в себя воздух. А, когда мама, пытаясь убежать, вскакивает на ноги, я и сама мелкими движениями отползаю назад, вглубь шкафа.
Закрываю ладонями уши, прижимаюсь лбом к коленям и всё равно слышу протяжный крик, после которого наступает долгая, наполненная страхами тишина.
Я видела этот сон сотню раз, но всегда, когда он возвращается, верю, что происходящее реально, а ещё, что в каждую секунду для меня всё может закончится.
— Мина. Проснись! — звучит чей-то голос, но откуда он здесь, я понимаю не сразу.
Слова повторяются и доносятся словно издалека, из другой реальности… я снова вглядываюсь в темноту и только сейчас понимаю, кто именно меня зовёт, а ещё, что мужчину во сне, того, кто убил мою маму, тоже называли альфой.
Глава 8
Разомкнула веки, широко распахнула глаза и снова увидела его. Мужчина находился настолько близко, что можно было почувствовать на своей коже его слишком горячее для обычного человека дыхание. Только в тот момент я подумала совсем не об этом. Разглядывая породистое надменное лицо, жёсткую нить крепко сжатых губ, короткие пшеничного цвета волосы, снова ощутила то странное чувство, возникшее ещё когда увидела его впервые.
— Мы ведь встречались раньше… — едва заметно сдвинув брови, сказала, скорее, самой себе и только из-за того, что ещё не до конца проснулась.
— Нет, — жёстко отрезал и только в этот момент я поняла, что одной рукой он довольно сильно сжимает моё плечо, а пальцы другой запустил в волосы, фиксируя голову и не позволяя отвернуться, — Тебе приснился кошмар. Расскажи мне.
Не давая возможности отвести взгляд, он смотрел на меня внимательными, мерцающими в полумраке пещеры глазами. Я несколько раз моргнула, глубоким рваным дыханием втянула в себя воздух и шумно выдохнула.
— Какая вам разница? — поёжилась и, насколько это возможно, втянула голову в плечи.
В его взгляде мелькнуло недовольство, уголок рта дёрнулся и на секунду пальцы ещё сильнее впились в мой затылок. Правда, уже в следующее мгновение хватка ослабла и он отпустил меня, давая возможность отвернуться. Сам встал на ноги и отошёл на два шага назад.
— Меня касается всё, что касается тебя, — довольно резко повернулся, заставив меня внутренне сжаться ещё сильнее. Я инстинктивно приготовилась встретиться с его раздражением, но, как это ни странно, ничего подобного не почувствовала, напротив, следующие слова прозвучали мягко, — возможно, я смогу помочь.
— Мне не нужна ваша помощь… — проговорила почти бесшумно, но он всё же услышал. Разглядывая меня с высоты своего роста, убрал руки за спину и слегка наклонил голову.
— Твоя помощь, — вдруг не терпящим возражения голосом поправил и едва заметно усмехнулся совсем невесёлой улыбкой. Замолчал, но, поймав мой ничего не понимающий растерянный взгляд, всё-таки пояснил, — странно считать кого-то чудовищем и при этом обращаться к нему на вы.
Чуть изогнул бровь и хотя выглядел при этом по-прежнему спокойно, сжал зубы настолько сильно, что на лице чётко обозначились желваки.
— Мы не в тех отношениях, чтобы сохранять официальный тон и я хочу, чтобы ты называла меня по имени. Ну же! Это ведь не сложно: мне не нужна твоя помощь, Бран.
В словах звучала даже не насмешка, скорее, издёвка и она
