Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
class="p1">Чашечка Цветка, вздрогнув от неожиданности, опустила глазки и, улыбнувшись Глиняной Вазе, простодушно спросила:
– Почему я должна замолчать, глубокоуважаемая Глиняная Ваза?
«Ну слава богу! – переглянулись королевские чашки. – Хоть этот мерзкий комок глины избавит нас от её докучливого внимания».
Глиняная Ваза смутилась: она вовсе не хотела, чтобы кто-нибудь, кроме Чашечки Цветка, услышал её замечание. Но делать было нечего: Чашечка Цветка уже выдала её.
Вздохнув, Глиняная Ваза ответила:
– Замолчать Вы должны потому, что между Вами, дитя моё, и этими двумя высокородными дамами нет и не может быть ничего общего.
– Да как же это так – «ничего общего»? – оторопела Чашечка Цветка. – Во-первых, я же сказала: они чашечки, и я чашечка! Во-вторых, они пухленькие, и я пухленькая…
«Пухленькие!» – переглянулись королевские чашки. Это об их-то форме, единственной в своём роде! Когда создавали эту форму, для начала забраковали тысячу шестьсот сорок пять эскизов – да и потом ни один не годился до тех пор, пока Ангел не спустился с небес и не стал водить рукой художника! «Пухленькие»… Что за вульгарная, право, особа эта Чашечка Цветка!
– Видите ли, – окончательно махнув рукой на то, слышат ли её другие, продолжала Глиняная Ваза, – те, с кем Вы себя сравниваете, великолепная пара королевских чашек с блюдечками, принадлежат иному миру! К тому же Вы вовсе не чашечка… какая же Вы чашечка, если к Вам нет блюдечка?
Чашечка Цветка весело расхохоталась:
– Я чашечка без блюдечка, вот какая я чашечка! А зачем мне блюдечко? Где Вы, дорогая Глиняная Ваза, видели цветок, чашечка которого на блюдечке стоит?.. Что же касается их принадлежности иному миру, то они же ещё не умерли… К иному миру только мертвецы принадлежат!
«Нет, ну что за дура! – переглянулись королевские чашки. – Даже ведь не понимает, о чём речь идёт… А туда же – к королевским чашкам в родственницы навязывается!»
– В-третьих, – неутомимо продолжала тем временем считать Чашечка Цветка, – они белые, и я белая!
– У них это так не называется, – устало возразила Глиняная Ваза. – Фарфор такого цвета именуют «бисквит», и он не просто белый, но идеально белый.
– Бисквит? – прыснула Чашечка Цветка. – Бисквит – это не цвет, дорогая Глиняная Ваза! Бисквит – это пирожное, его едят. А что до моего белого цвета, то он-то чем не идеальный? На мне же нет никаких пятнышек… значит, можно сказать, я идеально белая!
К этому времени стебель цветка уже настолько согнулся от стыда, что Чашечка лежала теперь чуть ли не рядом с королевской фарфоровой парой.
– Нет, Вы сравните, сравните цвета, дорогая Глиняная Ваза! – настаивала Чашечка Цветка. – И Вы поймёте, что мой белый даже получше их белого. У них он какой-то мёртвый, словно они и в самом деле иному миру принадлежат! А у меня – у меня он такой живой и свежий, видите?
«Мёртвый!» – опять переглянулись королевские чашки. Это их-то цвет – «мёртвый»! Тот цвет, которого добивались столетиями, устраняя все мешающие абсолютной белизне оттенки… Ох, пора им убираться с этой клеёнки, пока у них разрыв сердца не случился.
– Оставим цвет, – из последних сил прошептала Глиняная Ваза. – И вообще прекратим этот бессмысленный разговор! Позволю себе только заметить, что сия великолепная пара королевских чашек случайно оказалась рядом с нами. Её место – среди избранных, в составе сервиза на двенадцать персон, остальные предметы которого спрятаны во-о-он в том шкафу.
– Всего на двенадцать персон? – с сочувствием переспросила Чашечка Цветка. – Боже, какая бедность… Когда мы два дня назад у себя на лугу праздновали день рождения Старого Шмеля, луг был накрыт на триста тысяч персон и по окончании обеда все пили нектар из таких же, как я, чашечек – трёхсот тысяч таких же, как я, чашечек. Вот это я понимаю – сервиз, вот это я понимаю – богатство! А Вы – «на двенадцать персон»…
Тут королевские чашки убрали с клеёнки – и умиравший от стыда стебель цветка наконец-то распрямился в полный рост, уже больше не стесняясь своего присутствия на столе. И Чашечка Цветка вознеслась высоко над тем местом, где только что стояла королевская фарфоровая пара.
– Слава богу, их унесли, – вздохнула Чашечка Цветка, – а то я, дурочка, совсем разошлась от радости, увидев родственниц! Правда, не надо им было, наверное, рассказывать про день рождения Старого Шмеля: как-то высокомерно получилось по отношению к этим двум скромным молчаливым дамам…
Танцы в золотом луче
– Разрешите пригласить Вас… – Пылинка-Кавалер потупил взор: он был не из этого золотого луча, а из другого, соседнего. Сюда он залетел случайно.
Вы, наверное, видели, как в золотом луче танцуют пылинки? Наблюдать это можно только днём, когда солнечный свет, проходя сквозь оконное стекло, полосами распределяется в воздухе. Вот тогда-то в светлом пространстве полос и начинаются танцы пылинок.
В обычное же время пылинки просто в беспорядке летают по комнатам, а устав летать, садятся на всё подряд, и люди говорят: «Ах, какая кругом пыль!» – и начинают вытирать пыль влажной тряпкой. Но даже если всю квартиру сто раз протереть влажной тряпкой, всё равно на свету пылинки снова возникают из воздуха и принимаются танцевать то в одном, то в другом золотом луче. Считается, что в это время пылинки устраивают балы – Праздники Дневного Света.
Та Пылинка-Дама, к которой только что обратился Пылинка-Кавалер из соседнего золотого луча, была знатного рода: среди пылинок тоже ведь бывают знатные и незнатные. Незнатные слетают с веника или выпархивают из высохшей половой тряпки, из старых домашних туфель или попросту из-под шкафа. А знатные – они слетают с корешков старинных книг, с хрустальной люстры, с толстых настенных ковров иноземного происхождения… Наша Пылинка-Дама не более чем полчаса назад выскочила прямо из роскошного фолианта с золотым обрезом – кстати, все остальные и вообще прибыли в этот луч гораздо позднее.
Пылинка-Дама скорчила эдакую кислую гримаску и в ответ на приглашение Пылинки-Кавалера протянула:
– Ну во-о-от… – Она так и сказала, с тремя «о». – Ну во-о-от… – И продолжала: – Вместо того чтобы выделывать в воздухе все эти дурацкие кренделя, провели бы лучше время в приятной беседе с умным собеседником.
– А где этот умный собеседник? – озираясь по сторонам, спросил Пылинка-Кавалер.
– Он перед Вами, и нечего вертеться в разные стороны, – с возмущением воскликнула Пылинка-Дама.
– А что плохого в танцах? – простодушно заметила Пылинка-Девочка, пролетая в объятиях Пылинки-Мальчика мимо Пылинки-Дамы. –
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
