и как иронические.
Родительный падеж тоже, хотя и в меньшей степени, представлен различными системными вариантами:
Се был Москвы передовой собор,
В австрийстем Риме община монасей.
К чужим дозор, а от чужих забор,
За коим сонм ученых ипостасей.
Там в русской филологии запор
Усердный тайнописец Копростасий
Навеки вызвал, «Слово о полку»
По вдохновенью взявши с потолку.
Андрей Сергеев. «Шварц» [200] ;
Моха чёрная летела
выше прочей мелюзги.
Утомилася и села
на высоком берегу.
<…>
Моха кушала компосту,
запивала молоком,
благосклонно улыбалась
сиволапым мужикам.
Александр Левин. «Моха и поселяне» [201].
В грамматическом карнавале Александра Левина форма компосту может читаться по-разному – и как родительный партитивный падеж, и как винительный женского рода. Если это воспринимать как родительный партитивный, то обращает на себя внимание лексический абсурд: форма компосту, грамматически уподобляясь формам типа сахару, меду, чаю, указывает на обыкновение есть или пить что-то привычное и вкусное. Получается, что ситуация описывается с точки зрения Мохи. Возможно, в данном случае существенна и фонетическая близость слов компост и компот. Противоречие между лексикой и грамматикой состоит и в том, что глагол кушала – несовершенного вида, а родительный партитивный употребляется с глаголами совершенного: можно выпить чаю, но не *пить чаю, положить сахару, но не *класть сахару, съесть меду, но не *есть меду.
Любопытный пример рефлексии при выборе вариантной падежной формы родительного падежа имеется у Дмитрия Бобышева:
Умри за клок земли, пусть он загажен, выжжен! —
плотина-Мать на осетра орет.
Он – оземь из воды. А было: люд – на гибель
во имя имени… Или – имен? Имян?
Навороти любые глыбы, —
всё в прорву унесет река времен (времян)…
Дмитрий Бобышев. «Реки» [202].
Бобышев архаизированными вариантами слов[203] описывает бренное как вечное, символизирует ситуацию, ориентируясь на противоречивые классические образцы: Река времен – знаменитая цитата из стихотворения Г. Р. Державина «Река времен в своем стремленьи…», форма времян связывается в сознании прежде всего с фрагментом из поэмы Пушкина «Евгений Онегин»: Но эта важная забава / Достойна старых обезьян / Хваленых дедовских времян. Есть эта форма и у К. Батюшкова. Л. А. Булаховский отмечал, что в XIX в. такие случаи единичны, а в XVIII в. форма времян встречалась «относительно нередко» (Булаховский 1954: 75).
В современной поэзии находится немало примеров вариантных форм творительного падежа.
Флексия творительного падежа множественного числа существительных современного 3‐го склонения в формах типа страстьми при современном нормативном страстями (ср. нормативную вариантность костями – костьми, лошадями – лошадьми, дверями – дверьми) воспринимается как грамматический поэтизм благодаря такому формоупотреблению в поэзии XVIII–XIX веков.
Варианты форм на -ми представлены у тех существительных женского и мужского рода, которые в древнерусском языке относились к склонению с праславянскими основами на *-ĭ, то есть авторы воспроизводят первичные грамматические формы:
Лисица:
Бегущей пищи по урочищам
Не поимать середь ладоньми
Срывая когти в мехе убегающих
Иль крылиев пернатых лебедями
Тени улавливать?
Анри Волохонский. «Ветеринар бегущий» [204] ;
в сониих и видениих
заре дне невечерняго
пылая в дому как угльми
благорастворение
радостопечалия!
Геннадий Айги. «К иконе Божьей матери» [205] ;
Дуб тряхнул желудьми,
Стук пошел по дорожкам росистым,
Пролетел над людьми
Ангел радости в рубище чистом.
Александр Крестинский. «Под одним небом» [206] ;
Пошли-пошли Емельяну,
пошли-пошли Серафиму
Ульяну, пошли Ульяну —
осеневать эту зиму,
которая нас провела
такими-такими путьми,
что темные наши дела
стали темнее тьмы.
Леонид Кочетков. «Пошли-пошли Емельяну…» [207].
Слово цифирь, относительно позднее заимствование, стало существительным 3‐го склонения, которое является частью древнего склонения на *-ĭ, однако форма цифирьми у Владимира Строчкова выглядит парадоксально, возможно, главным образом из‐за ненормативно множественного числа этого слова:
И на играх икарийских
подлетит к тебе Икар,
изливая с укоризной
назидательный нектар:
– Столь ли лучше быть крылату,
чем владея цифирьми?
Полетай в свою палату
и Эллиниум прими.
Владимир Строчков. «Мэри вывела овечек…» [208].
Флексия -ьми переносится и на те слова, которые ни к древнему склонению на *-ĭ, ни к современному 3‐му склонению не относятся:
Сохрани же и Вековку-Ермус-град
Да во веки веков свечьми сосны горят.
Владимир Карпец. «Четвероглазник» [209] ;
Житьё-бытьё со дна квашни
взойдёт глубинное,
глухими слушая ушьми
своё суглинное.
Наталья Горбаневская. «Забиты прорези в стене…» [210] ;
Не боги же куранты сбили с такта —
С «Шести вечор после войны» к «Восьми»,
что «с половиной» – люди сбили, так-то!
Он это в детстве видел сам, глазьми!..
Алексей Дидуров. «Отрочество Марии или хроника одного дня 1982 года» [211] ;
Мне тоже мыли голову в грозу
(не помню – почему,
но точно: мыли),
а мы с сестрой стояли на полу
и вот – глазьми,
бесцветными, цветными,
как два врага, смотрели на себя
Мы никогда все это не любили.
Но почему все это – помню я?
Дмитрий Воденников. «Мне тоже мыли голову в грозу…» [212] ;
Вчера под окнами моими
Подранили машину
Она всю ночь словно Наина
Кричала и слезьми большими
Наверно капала на снег
А что? – какой-то человек
Видно, хотел украсть ее
Увести от хозяина родного, беспутного,
пьяного, валяющегося где-то в сугробе и снами
про Америку райскую наслаждающегося
Дмитрий Александрович Пригов. «Вчера под окнами моими…» [213].
Подобными формами художественные тексты препятствуют вытеснению окончания, когда-то принадлежавшего склонению на *-ì, находя для такого окончания новую (поэтическую) функцию – уже независимо от типа склонения существительных. При тенденции к унификации всех типов склонения и, соответственно, перераспределении флексий на стилистических и семантических основаниях, подобные формы представлены и в истории языка в частности, фольклором: Да Васинька Окулович весьма велик: / Промежду-де плецьми его коса сажень, / Промежду-де глазьми его целой аршин – Былина «Иван Годинович» (Былины 2001: 53), литературой XIX в.: Л. А. Булаховский приводит формы ушьми, плечьми из произведений М. Ю. Лермонтова, Н. А. Дуровой, К. Н. Батюшкова (Булаховский 1954: 75).
В современной поэзии создаются контексты с парадигматическим выравниванием в системе склонения:
Вертится чудесное колесо,
Перед нами ясное небесо.
Перед нами ясное небесо.
Это
