к нему. В одном одеяле выбегаю за порог доме, с жалостью смотря, как он прыгает на одной ноге.
— Ты чего голая выперлась!
— Не ори на меня, дай ногу посмотреть. — подползаю под его руку и почти тащу его на себе, пока он ойкает. — Ну как так-то
— А нечего отвлекать меня своими влажными фантазиями и шикарным телом.
— Ну я же была в одеяле!
— ну так мои то влажные фантазии никуда не делись.
— Дурак ты, Корзун, — усаживаю его на кухне и озираюсь по сторонам. Тут так… Атмосферно, тепло, по-домашнему. Столько дерева и света. А дверь во двор и вовсе из стекла, как и вся стена. Я сглатываю. Ком в горле, потому что примерно такой дом я показывала ему летом. Объясняла, как будет в нем здорово скрываться от суеты и проблем. Такой вот свой мирок умиротворения. И он его нашел. Тот самый. Или построил… Нет, быть того не может.
— Лен?
— Аптечка есть?
— Да, вон там сверху, он кивает на антресоли. Но чтобы туда залезть, мне придется снять одеяло. Что и делаю. Потом снова заворачиваюсь в него, чтобы обработать ногу Кости. Он так смотрит, словно сейчас съест меня.
— Снимай штаны.
— Как долго я ждал от тебя этой фразы, — он тянет руку к узлу на одеяле, а я бью его по шаловливой руке.
— Костя, у тебя нога!
— И член!
— Кость…
— Да ладно.
Встает он и ждет, что я сама расстегну все, что я и делаю. Глаза конечно закрыла.. Потому что знаю, что он ударил ногу, а не руку.
— Вот так, детка.
— Заткнись.
Снимаю с него штаны, усаживаю обратно в кресло и принимаюсь обрабатывать раны.
— Этот дом…
— Я построил для тебя…
Все-таки построил…
— Ты не говорил…
— Я не знал, решусь ли нарушить нашу дружбу. Пока тусил здесь сам. Мне нравилось… Но знаешь, каждый раз чего — то не хватало.
— Если ты сейчас скажешь, что меня, то я начну блевать радугой.
— Да ты моя единорожка,— он взлохмачивает мне волосы, а я смеюсь. Идиот, господи. — Ну чего там? Придется ампутировать?
— Ой, а тебе есть дело. Главное ведь, чтобы член остался на месте.
— Это точно,— заканчиваю обработку рваной раны. Заматываю бинтом.
— Будет хромоножкой немножко.
— А можно тебя поцеловать в знак благодарности немножко.
— Ну в принципе можешь и множко, — смотрю на его бугор в трусах. Шикарный такой. Говорящий со мной на языке секса.
Костя уже тянет меня к себе, а я вдруг вспоминаю..
— Мне в туалет надо!
Убегаю от него в ванную, а когда возвращаюсь, замечаю на зарядке телефон, что постоянно пиликает. Это телефон Кости. Невольно наклоняюсь, замечая кучу пропущенных и сообщений. Больше сотни. Господи.
Меня накрывает. Я
сажусь прямо рядом с телефоном, понимая, что вот это все лишь временная мера, а мне придется столкнуться с реальностью, где я для всех распутная шлюха— разлучница.
— Ты чего тут? — Костя хромает ко мне и садится рядом. Я уже реву, а он берет меня и опускает мою голову к себе на колени. Снимает телефон с зарядки и просто выключает его. — Лен, порой жизнь раком нас ставит…
— Напомни, когда она ставила раком тебя? Ты же на всем готовом… Почти.
— Эй, а помнишь, как мне аппендицит вырезали, а потом сепсис пошел.
— Исключительно по твоей глупости. Я говорила, что лучше не ехать на лыжи.
— А помнишь, как ты мне бульон таскала, потому что ничего другого мне было нельзя. Кстати, Катя чтобы не заразится уехала в Италию.
— Ну конечно ведь в Италии вероятность того, что она заразится сепсисом ниже.
Мы переглядываемся и смеемся…
— Это она, да?
— Это Юля по ее просьбе, да. У Кати, я так понимаю, был на нее компромат.
— А как же это пустили в газеты…
— И на главного редактора тоже компромат.
— Она страшный человек, я даже не предполагала. Что мне делать, Кость.
— Нам, Лена. Нам, что делать.
Краснею, как девчонка, а он еще и ногу мою гладит, вызывает рой мурашек, что впиваются в кожу, бегут к животу, от него груди, в которой начинается буря.
— Я я думала, что это все из-за нас… Что нас судьба наказывает…
— Нас судьба наказывает за десять лет и мальчика, которому могло бы уже быть пять.
— Дурак, ты Кость. А как же мои проекты.
— А чего, не родила бы мне?
Глаза щиплет, словно в них песка киданули только при мысли, что у меня может быть мальчик с такими вот хитрющими глазами. Умненький конечно. В пиджачке и галстуке.
— Родила бы…
— Ну так чего мы ждем, — он под мой пронзительный визг, срывает с меня одеяло и вдруг ложится рядом, выдыхая прямо между ног. Хочу свести бедра, но он как-то лихо поднимает меня на себя, тут же слизав языком излишки влаги. А прямо передо мной его боксеры с выдающимся членом под ними.
— Скажу тебе по секрету, что дети не получаются при семяизвержении в рот.
Костя ржет, а мне щекотно.
— Соси давай. Любое дело требует подготовки.
Он принимается скользить кончиком языка по половым губкам, а я шумно выдыхаю, чувствуя прилив энергии и сил. Тут же открываю для себя всю прелесть мужской эрекции. Обхватываю его пальцами, наслаждаясь запахом и вкусом. Облизываю головку так, словно делала это всю жизнь. Но именно с ним мне кажется это таким правильным и вкусным.
— Ох, сука, да, вот так… — Костя рычит, прикусывает мои половые губы…
— Ах… — стону я, а Костя бедрами двигает, член в губы толкает. Я тут же их раскрываю, обхватывая головку, плотно ее сжимая. Он тут же толкается глубже, особо со мной не церемонясь. Но черт, как же приятно то, что он делает губами. За такое удовольствие я согласна терпеть самые тяжкие пытки его членом. Глубже, чаще, мычать пока он нагло таранит мой рот. Особенно, когда я почти, почти, еще немного…
Чеееерт…
— Ааааа, Костяяяяя, — выпускаю член изо рта и чувствую, как Костя меня руками поднимает над собой и просто разворачивает, пока я дергаюсь в оргазмических спазмах. Тут же сажает меня на себя, засаживая глубоко и
