высокий подоконник.
Вместо ответа Рита обернулась и больно наступила ему на ногу.
― Ты где был? ― она посмотрела на него широко распахнутыми глазами. ― А, Евгений Николаевич?
― Могу спросить то же самое у тебя, Маргарита Алексеевна, ― сварливо откликнулся Женя. ― И вообще, ― он прищурился, ― почему ты не удивлена моим приходом?
― Потому что разбирала старые фотографии и нашла вот это, ― Рита запустила руку в карман джинсов и вытащила оттуда снимок, сделанный «Полароидом».
У Жени даже закружилась голова. Этот была та самая копия снимка, лежавшего у него в нагрудном кармане рубашки. Возле сердца. Он молча сунул руку за отворот пиджака и протянул фотографию Рите, замершей с розой, сигаретами и карточкой.
― Я тоже её нашёл, ― голос охрип и не повиновался. ― Что это, Рита? ― ему важно было знать. Он не верил в судьбу, не верил в мистику, но всё же…
― А почему Сирин? ― вопросом на вопрос ответила Рита. На её губах блуждала лёгкая улыбка. Тонкие полукруглые морщинки в уголках рта притягивали взгляд.
― А я хотел спросить, почему Гамаюн? ― Женя чувствовал, что успокаивается. Словно не было этих двадцати лет: они по-прежнему понимали друг друга с полуслова. И всё же что-то изменилось. Нельзя было просто так сойтись вновь после долгой разлуки. ― Кто придумал?
― Я, ― просто ответила Рита. ― Ты разве не догадался?
― Я подозревал, ― это было правдой. Спросить тогда он почему-то не решился.
― Могу тебя успокоить, ― улыбнулась Рита. ― Меня вообще называли Ритка-Два-Стакана, ― она запустила пальцы в волосы, и Женя заметил, что её руки слегка подрагивают.
― Тремор от нервов ― отчёты, ― пояснила Маргарита, заметив его взгляд. ― Давно уже так: лет пять, а то и больше: с самой защиты. Ты сам-то по какой теме докторскую диссертацию защищал?
― Всё те же мамонты, ― Жене не хотелось говорить о себе. Он хотел знать всё о ней. ― А ты?
― Всё те же камни, ― в тон ему ответила Рита. ― Я же геолог, я люблю камни.
― Я в тебя верил, ― Женя не врал, он не сомневался, что она своего добьётся.
― Врёшь. Ты думал, что я сопьюсь и пойду по дорогам. ― Рита провела ладонью по подоконнику и, подтянувшись, запрыгнула на него. Болтая ногами, она закурила «Marlboro». Женя брезгливо отмахнулся от клубов внезапно не вонючего дыма. Эти сигареты были не чета «Приме».
― Всё ещё куришь, ― усмехнулся он, облокачиваясь о стену и глядя на Маргариту сбоку. ― А пьёшь всё в тех же количествах?
― Что ты! ― махнула рукой Рита. ― Употреблять в таких количествах никакого здоровья не хватит. Я уже не девочка твоими стараниями. Мне сорок лет всё же.
― Не умерла ещё? ― Женя помнил, как Рита говорила, что ему почти сорок ― умирать пора.
― Как видишь.
Повисло неловкое молчание. Рита курила, а Женя мысленно перебирал подходящие темы для разговора. Они не виделись много лет, а вели себя, как старые знакомые, расставшиеся вчера за кружкой кофе с коньяком.
― Я посмотрел новые сезоны «Секретных материалов», ― наконец произнёс Женя. ― Мне понравилось. Я говорил тебе, что ты похожа на Скалли? ― Маргарита и правда выглядела, как Андерсон, словно шла с ней вровень по времени.
― Я не Скалли, ― улыбнулась Рита. ― Ты ― Скалли, а я ― Малдер.
― Почему это? ― Женя, вновь, как и двадцать лет назад, улыбался, как дурак. Метафорические беседы с Маргаритой выбивали из колеи реальности, но не слушать он просто не мог.
― Потому что я хочу верить, ― усмехнулась Рита, затягиваясь и выпуская дым в приоткрытое окно. ― А ты, ― она ткнула ему в грудь подрагивающим пальцем, ― твердолобый материалист. Да, и уши у тебя по-прежнему холодные. Почему ты не приехал ко мне раньше?
Глава 15. Пикап
― А почему ты не позвонила? Ты ведь первая стала клясться в вечной любви.
― Я испугалась, ― сигарета дымилась в пальцах Риты, пепел нагорал, но она не спешила его стряхивать. ― Один мой знакомый как-то сказал: всё, что было в поле, остаётся в поле. И он сказал правду. ― Она смотрела в одну точку и, казалось, даже не моргала. ― В первые моменты расставания всегда больно, а потом образ человека в воспоминаниях идеализируется и становится просто страшно встретить оригинал, потому что знаешь, что он далёк от того, что ты нарисовал в своей голове. Как в песне про зомби: in your head, ― последние слова она пропела на английском, и Женя почувствовал, как на секунду растворился в её музыкальном голосе.
― Господи, Рита, кто ж такую глупость-то придумал? ― Жене не хотелось признавать её очевидную правоту. Ведь он сам так думал. ― Уж не Вадим ли Ильинский тебе это наплёл? Сама бы ты не догадалась.
― Вадик знает об отношениях с молодыми девушками побольше твоего, ― парировала Рита. ― Он живёт с девушкой на тридцать с лишним лет моложе. Собирается жениться. Помнишь Диму Лазарева?
― Я с ним почти работаю, ― огрызнулся Женя. ― А что?
― Вадик живёт с его дочкой.
― С дочкой Димы Лазарева? ― Женя во все глаза смотрел на Риту. ― С красавицей? ― он видел дочку Димы несколько раз: приятная темноволосая девушка. ― Он же урод!
― Ему не говори только, ― усмехнулась Рита.
― Ага, ― Женя уже представил, как будет подкалывать Вадика при встрече. ― Ты же вроде не любила сплетни, а?
― Времена меняются. ― Рита бросила окурок в банку и легко спрыгнула с подоконника. ― Я видела у тебя в пакете торт. Моя мама обрадуется: она любит сладкое.
Подтянутая, крашеная в рыжий женщина лет шестидесяти ― мать Риты ― была ещё меньше, чем дочь. Женя с удивлением смотрел на миниатюрных созданий, на секунду показавшихся ему эльфийками.
― Мама, это Евгений, мы вместе работаем, ― скороговоркой произнесла Рита, просачиваясь с тортом на кухню.
― Приятно познакомиться. Светлана, мама Маргариты, ― Светлана улыбнулась так по-ритиному, что Женя улыбнулся в ответ и рассыпался в любезностях: говорить приятные вещи красивым женщинам он умел.
Они посидели и поели втроём торт. Женя вошёл в роль дорогого гостя и после
