То, что я узнал о ее жизни, что-то изменило во мне. Все это уменьшило ненависть, которую я испытываю к ней.
Она качает головой, и мне хочется схватить ее и притянуть к своей груди, обнять или уничтожить, я еще не решил.
— Знаешь что, Кирилл? Я пришла к выводу, что тебя уже не спасти. Тот человек, которого я знала раньше, человек, который никогда не отказался бы от меня, не причинил бы мне боль, больше не живет в тебе, и это грустно, очень грустно.
Мои ноздри раздуваются, и я чувствую, как внутри закипает ярость, эмоции которые я не могу контролировать, берут верх.
Она блять знает, что сказать, чтобы вывести меня.
— Я чувствовал, что разговор с тобой — это ошибка. Ты просто гребаная стерва.
Я качаю головой, но, похоже, не могу избавиться от ее дурацких слов.
— Ага, стерва, что-нибудь еще Кирилл? — она подходит ко мне, и у меня возникает мысль схватить ее, чтобы заставить выслушать все, что я хочу сказать. — И все из-за одного парня, который портит мне жизнь.
— Портит тебе жизнь, значит, — я смеюсь, и на этот раз действительно хватаю ее.
Она испуганно вздыхает, когда моя рука обхватывает ее руку, и я с силой прижимаю ее к стене. Затем я прижимаюсь к ней своим телом, чтобы она не смогла от меня убежать. Она выглядит как чертова лань, попавшая в фары машины, которая находится в нескольких секундах от того, чтобы лишится жизни.
Я наклоняюсь к ее лицу, ненавидя то, как она опьяняет, то, как мое тело реагирует на нее. Я ненавижу то, что даже после всего этого времени она все еще имеет власть надо мной.
— Я пришел поговорить, пытался быть милым, тебе сейчас обязательно быть такой сукой… — мой взгляд перемещается к ее тонкой шее.
Я вижу ее учащенный пульс.
— А раньше Кир? Раньше ты не пыталался быть милым. Ты пытался доставить мне неприятности. Ты был бессердечным мудаком.
Когда гнев прокатывается по моим венам, я отступаю назад, один из моих кулаков крепко сжимается.
— Не нужно возлагать всю ответственность на меня, — хриплю в ответ.
Глава двадцать семь
— Почему нет?
Набравшись сил, она поднимает голову, и улыбается мне, в ответ, я хочу причинить ей боль. Я хочу сделать ей так же больно, как она сделала мне.
— Все решения, которые ты принимал в своей жизни, привели к этим последствиям, Кирилл. Все они привели к этому. Ты пытаешься обвинить меня, потому что не можешь смириться с тем, что ты сам несешь ответственность за свою жизнь. Ты сам выбрал это. Последствия Кирилл, все имеет последствия.
Она снова провоцирует меня, толкает за край, смешивает вышедший из-под контроля огонь с бензином, разжигая пламя еще больше.
Я поднимаю кулак и врезаюсь им в стену рядом с ее головой. Боль от удара распространяется по моей руке и заставляет стиснуть зубы.
Я киплю, мои ноздри раздуваются, и я усмехаюсь, глядя на некогда сильную женщину, которая сейчас уже не так уверенна в себе.
— Ты хочешь увидеть, как я теряю контроль? Ты хочешь, спровоцировать меня?
Я с трудом выговариваю эти слова.
Почему она так сильно выводит меня? Я снова ударяю кулаком по кирпичной стене, и она вздрагивает, как будто я могу ударить ее.
Неужели?
Эта мысль приводит меня в ужас, и на мгновение все, о чем я думаю, это как я теряю спокойствие с ней. Я хочу сделать ей больно… но не так…
Увидев страх в ее глазах, я отстраняюсь. Мне не нужен ее страх, и через несколько секунд она убегает, оставляя меня одного.
— Слабым, — бурчу я себе под нос. — Она делает тебя слабым.
А потом я позволяю ярости поглотить себя. Я бью по стене, позволяя своим кулакам врезаться в неумолимый кирпич. Мои костяшки кровоточат, мои кости болят, но огонь внутри меня все еще пылает, он ревет и требует боли.
Все, чего я хотел, это поговорить.
Я зажмуриваю глаза, желая, чтобы она никогда не показывалась здесь. Я знаю, что мне придется поговорить с ней, в конце концов… Я не могу бесконечно держаться от нее в стороне, она как плохой наркотик. Она погубит меня, если я позволю ей.
Может быть, я смогу добиться, чтобы ее отчислили из универа?
Неужели я действительно хочу зайти так далеко?
Решаю пойти домой. Вместо того чтобы злить брата, явившись к нему на работу, я достаю свой мобильный и набираю его номер.
Глава двадцать восемь
— Разве ты не должна быть на занятиях? — его глубокий голос звучит в трубке.
— Марк, ты что, моя нянька? — надсмехаюсь я.
— Нет, но я твой старший брат, что практически одно и то же. — его ответ заставляет меня рассмеяться, смягчая те чувства, с которым меня оставила Диана.
— У меня есть один вопрос.
— Если он про нее, то я не хочу его слышать.
— Что? Подожди, ты знал, что она здесь? — мой рот открывается, и я замираю на месте.
Мне хочется развернуться и пойти в административное здание, чтобы разобраться с ним.
— Я работаю в университете, конечно, я знал, что она здесь. Я просто не думал, что ты заметишь ее, у нас обучается несколько тысяч студентов в пяти корпусах, а ты слишком занят другими делами, редко посещаешь занятия.
— Пока ты НЕ думал, ее зачислили в мою группу, — рычу я!
Хотя и знаю, что не должен злиться, потому что, это не его вина, но я в ярости, и мне нужно выместить ее на ком-то.
— Ты что-то натворил? Поэтому звонишь? Я клянусь, Кир, если ты что-то сделал, я за себя не ручаюсь. Она только что потеряла брата и отца.
Когда я слышу это, мое сердце раскалывается надвое.
— Ты тоже это знал… — обессилено шепчу я.
— Ну да, ее мама сказала мне. Она приходила, чтобы помочь Диане с документами. В любом случае, ты не ответил на мой вопрос… ты что-то сделал? Почему ты звонишь? Ты никогда не звонишь, если ничего не произошло.
Я качаю головой и сжимаю мобильник так сильно, что он начинает потрескивать.
— Неважно. Я разберусь сам.
— Разберешься с…
Решаю не слушать его и кладу трубку.
Эта ситуация раздражает меня. Мой брат знал о ее брате раньше, чем я.
Мои братья всегда любили Диану, мой отец лелеял ее, как дочь, которой у него никогда не было, а я думаю, как избавится от нее и сделать ей больно.
Что я за человек?
Я поднимаю голову к небу, задаваясь вопросом, что, блядь, мне делать?
Я должен поговорить с ней, попытаться заключить перемирие, но я этого не хочу, этого хочет тупой гребаный орган, пульсирующий в моей груди.
