ни были правила – будь то хорошие оценки, выполнение требований начальника, сочинение качественных песен и стремление быть крутой концертной группой – делай так, чтобы все оставались довольны, а сам поступай, как считаешь нужным. Благодаря доктору Райсу я подумал: «Вот и все, чувак! Жизнь у меня на крючке».
Было проще простого, потому что учеба мне всегда давалась легко. Я был умным пареньком. Если бы я вообще ни хрена не делал, я все равно бы получал четверки, а если хоть малость напрячься, получал пятерку. Поэтому с оценками проблем не было. Личная жизнь вроде бы налаживалась, но катастрофически не хватало одного – денег. Каждую неделю нам давали на расходы пять баксов, и я знал, что на комиксы, пластинки и билеты на концерты этого не хватит. Маме пришла в голову идея, чтобы я нашел работу. Если я когда-нибудь валялся на диване и смотрел телик, ни хрена не делая, она кричала: «Оторви жопу от дивана и найди работу!»
Могла бы ничего не говорить. Я всегда хотел зарабатывать деньги, чтобы быть независимым и ничего не просить. Но в детстве иначе не бывает – ты зависишь от родителей.
Я хотел, чтобы это как можно скорее закончилось. Не считая уборку снега, впервые я попробовал заработать сам в 12 лет. Мы все еще жили в Лонг-Айленде, и я устроился разносчиком местной газеты. Просыпался в шесть утра, и надо было разнести огромные кипы газет. Я брал, сколько мог запихнуть в корзину на велосипеде, и развозил по району, раскидывая газеты возле домов. Иногда лил дождь, и приходилось убирать газету в маленькие пакеты, которые выглядели, как гондоны для газет. Тормоза на велике намокали и отказывались работать. Несколько раз меня чуть не сбила машина, когда я ехал по обочине. Довольно скоро я понял, что эта работа не стоит того, чтобы рисковать ради нее жизнью. Я ненавидел разносить газеты, да и платили копейки. В конце недели я приезжал за деньгами, и мне выдавали жалкие десять баксов.
Самая дерьмовая работа была, когда я устроился уборщиком в рыбный магазин в торговом центре через дорогу от дома. Платили лучше, чем за разноску газет, но когда я приходил домой, от меня жутко воняло рыбой, и это было отвратительно. Я мылся горячей водой и минут десять отмывал руки, но запах все равно оставался. Похоже, остальные этого не замечали, но я чувствовал себя леди Макбет, которая пыталась смыть кровь с рук. Плюс был в том, что с работы я мог притащить домой халявных креветок. Маме это нравилось. Но они довольно быстро мне надоели, поэтому я ушел и нашел другую дерьмовую подработку.
Фундамент рок-н-ролла во мне заложили родители и дядя. Мне нравились Элтон Джон, The Who и KISS. Я знал о Black Sabbath. Но лишь в 25-й школе я по-настоящему открыл для себя хард-рок и хеви-метал. Была небольшая группа из 8—10 патлатых чуваков, которые в обед сидели за одним столом и болтали о музыке. Мы с друзьями всегда искали музыку громче, быстрее или тяжелее. Мы хотели найти самого безумного барабанщика, дичайшего вокалиста и гитариста, который издавал бы самые сумасшедшие звуки. Мы были конкретно на этом повернуты. Мы составляли списки и вписывали туда имена всех этих музыкантов: Ричи Блэкмор, Эйс Фрейли, Джимми Пейдж, Джо Перри, Рик Нилсен, Тед Ньюджент, Тонни Айомми. А потом ходили по столовой и просили оценить гитаристов по шкале от 1 до 10. Два года Ричи Блэкмор был лучшим соло-гитаристом, пока мы не услышали первый альбом Van Halen и перестали составлять списки, потому что никто не думал, что в мире может быть кто-то круче Эдди Ван Халена.
Один паренек, Дэвид Карибиан, начал каждый день приносить крошечный бумбокс[19], и мы слушали разные кассеты. Он-то как раз и открыл для меня Van Halen. Однажды он пришел c кассетой, перемотанной на композицию «Eruption», потрясающее гитарное соло Эдди Ван Халена, напоминавшее концерт с другой планеты. Когда мы подошли к столу, он сказал: «Ребята, зацените!» Нас было человек восемь-девять. Он включил, и мы рты раскрыли, поскольку понятия не имели, что слушаем и как такое вообще возможно. Затем заиграла версия Kinks «You Really Got Me» с суперзвездами, и мы ему: «Твою же мать! А это кто?!»
После уроков я сразу же пошел в музыкальный магазин и купил альбом «Van Halen». Еще один паренек, Злотко «Золотко» Новкович, притащил группы, о которых никто не слышал. Он как-то раз меня спросил: «Слышал AC/DC?» Я сказал: «Нет, а что это?»
«О, чувак, они крутые. Они из Австралии. Играют хард-рок, и, вероятно, ничего тяжелее я не слышал!» За обедом он включил «Powerage». И мне в голову пришло две идеи: «Ого, гитара звучит очень круто» и «Я еще никогда не слышал такого вокала». Но Бон Скотт был ни на кого не похож. У него был дерзкий голос и чувствовался характер. Было ощущение, будто он над тобой смеется. И я лишь подумал: «Ого! Звучит, как чертов пират». Мне нравился гитарист Ангус Янг еще до того, как я узнал, что он носил школьную форму, катался по сцене и сидел на плечах у Бона во время концертов. Песня «Riff Raff» была очень быстрой. Я подумал: «Бог мой, как так можно играть?» Будто кто-то врезал Led Zeppelin по яйцам и сказал вести себя по-мужски. AC/DC быстро стали моей любимой группой, потому что KISS уже выпустили альбом «Love Gun» и сбавили обороты. Мне все больше и больше нравился музон потяжелее.
С 1976-го по 1979-й я впервые слушал две сотни групп, потому что каждый день кто-нибудь приносил что-нибудь новое: Aerosmith, Rainbow, Thin Lizzy, Judas Priest. Затем наступил 1980 год, лучший год для хард-рока и хеви-метала. Оззи Осборн выпустил «Blizzard Of Ozz», Judas Priest выпустили «British Steel», Black Sabbath выпустили «Heaven And Hell» с вокалистом Ронни Джеймсом Дио, который не дал группе загнуться после ухода Оззи. Iron Maiden выпустили дебютную пластинку, а еще вышел «Ace Of Spades» группы Motörhead! Полный отпад!
Я каждую неделю ходил с друзьями в Music Box и покупал три-четыре металлических пластинки, и мы за них дрались. В итоге мы открыли для себя магазинчик Бликера Боба в Уэст-Виллидж на третьей западной улице, 118. Однажды я пришел туда и буквально пытался вырвать первый альбом Iron Maiden из рук своего кореша. На обложке я увидел Эдди – талисмана группы – и подумал: «Дико крутая обложка с зомби в стиле ужастиков. Должно быть круто».
Мы с этим чуваком тянули пластинку,
