совладать.
Роберт так и не понял, откуда ему прилетел удар, и размышляя об этом позже, он задумался, не был ли термин «удар исподтишка» придуман в Этосторонье. Кролик ударил его прямо по лицу. Выражение шока, которое, как знал Роберт, отразилось на его искажённом лице, было полностью проигнорировано Кроликом, который продолжал вести себя так, словно ничего не произошло.
— Я знаю достаточно, чтобы вы никогда его не искали, и этого достаточно. Удачи, Роберт Даркли. Счастливого пути.
Кролик развернулся и принялся убирать тела мёртвых работников.
Белый Кролик из «Алисы в Зазеркалье» был прекрасным крошечным кроликом с нервозностью и одержимостью относительно сохранения времени. Настоящий Белый Кролик был полутораметровым мелодраматическим созданием, которое имело дело с кровью, говорило, как британский дворянин, и, как показалось Роберту, имело немного агрессивный характер.
Роберт вышел из Перепутья через ту же дверь, что и Лили. Акварельная стена по ту сторону двери на ощупь была похожа на моторное масло. Он одёрнул руку и в последний раз задумался, верное ли решение он принял. Он задумался о своей жизни в Тосторонье. Работа, которую он ненавидел, подружка, которая его не любила, друзья, которые едва ли помнили о его существовании, злобная домохозяйка… этот список не приносил ему счастья.
Но здесь ему была предоставлена возможность. То ли дело было в неопределенности, то ли в красивой женщине с янтарными глазами на той стороне, то ли в том простом факте, что все эти странности, происходившие в его жизни, больше не казались странностями. Роберт Даркли набрал воздуха в грудь и шагнул через дверь.
* * *
В Перепутье Белый Кролик пустил слезу по семнадцати кроликам, что лежали вокруг него. Он бросил взгляд в сторону скрипнувшей двери и понурил голову. В глазах Роберта он видел неизбежность, и понимал, что это значило. Он не мог предсказывать будущее, не на большой дистанции, но неплохо соображал, куда всё шло.
Глава седьмая
Брачные ритуалы хворобьёв
Роберт шагнул за дверь, установленную в самом основании горы. На ярко-голубом небе на практически комфортной высоте висело солнце; в отдалении перекатывались холмы, прежде чем исчезнуть за горизонтом. От самого входа в Перепутье тянулась дорога, мощенная квадратными кирпичами.
Над холмами пролетали, словно играясь друг с другом, две птицы, каждая размером с небольшую лошадь, с ярко-жёлтыми перьями, тёмно-синими хохолками и кроваво-красными клювами. Они ныряли и вертелись, кружились и падали, ударились о травяной холм, затем скатились по нему к журчащему ручью и принялись страстно заниматься любовью, на которую способны только две гигантские жёлтые птицы.
— Это хворобьи, — пояснила Лили.
Роберт не заметил Лили, стоявшую в нескольких метрах от него в компании пары маленьких человечков, совершенно идентичных тем двум маленьким человечкам, что напали на него в Перепутье.
— Я и не знал, что у птиц, ну, вот так.
— Это не у птиц вот так, идиот. Это у хворобьёв вот так, — объяснил маленький человечек со шрамом у глаза, его красная остроконечная шляпа сидела на голове чуть криво.
— Похоже, им больно, — заметил Роберт.
— Кряяяяк, — заверещала одна птица.
— Нормально у них всё, дебил, — произнёс второй гном.
— А ты кто такой, мелюзга? — спросил Роберт.
Лили подхватила его под локоть и повела прочь от пары разъярённых коротышек.
— Слушай внимательно, Роберт.
— Да.
— Кряяяяяка-чака-чака ниии, — заверещали в унисон птицы.
— Серьёзно. Вы уверены, что с птицами всё в порядке? — спросил Роберт.
— Да, у них всё хорошо; строго говоря, они уже почти закончили. Эти двое…
— Выглядят точно так же, как те двое, что напали на меня в Перепутье. Я не был готов, прошу заметить. Когда они попытаются снова, я хочу их видеть, чтобы быть более подготовленным, — сказал Роберт, оглядываясь вокруг Лили на пару коротышек, а те также внимательно смотрели на него.
Тот, что помоложе достал откуда-то из куртки крошечный кинжал и принялся чистить им ногти, не сводя глаз с Роберта.
— Это не те же гномы, это другие.
— Ишь ты, гномы! Как и те, что стояли в саду у моей мамы, полагаю?
— Вууууут вууууууут чика, — резко закончили птицы.
— Это значит, они всё? — спросил Роберт.
— Да. Точно такие же гномы, что стояли в саду у твоей мамы. Не воспринимай их, как должное и перестань подглядывать за ними из-за меня. Они не терпят грубости и им не нравится, когда на них пялятся. Также они нетерпимы к угрозам, оскорблениям, дурному отношению, тупым шуткам, или намёкам на недостатки в росте или форме.
— Что-нибудь ещё?
— Да. Те, что стоят позади меня — это генерал Гнарли и его лейтенант, Гник. Это вожди боевых гномов Мрачных гор, перед которыми мы, собственно и находимся в данный момент. Боевые гномы — самые опасные среди своих сородичей.
— Никогда бы не подумал, что в одном предложении можно использовать слова «опасные» и «гномы».
— Это сложная раса и к ней нельзя относиться легкомысленно, — посоветовала Лили.
— Да, вы об этом говорили. Они мне не нравятся, — сказал Роберт и кивнул.
— Они не обязаны тебе нравиться, — заверила его Лили.
— Хорошо.
— Но тебе придётся к ним привыкнуть, — сказала Лили. — Потому что они идут с нами.
— Что? Зачем?
— Потому что они сами предложили, и потому что дорога может быть совсем небезопасна. Они могут обеспечить нам защиту.
— Я сам могу обеспечить безопасность, — произнёс Роберт без единого намёка на уверенность.
— Давай без глупостей, Роберт.
— Ясно.
Лили вернулась к гномам.
* * *
— Для нас честь иметь вас своими сопровождающими, — сказала агент.
Генерал Гнарли вместе с Гником ждали у двери с тех самых пор, как Гнейл и Гнелли вернулись с докладом о бойне в Перепутье, случившейся прямо у них под носом. Это безобразие! Один из его лучших следопытов отследил передвижение дворфа до того самого момента, как потерял его след у самых границ Северных земель. Следопыт подсел на хворобья и вернулся с докладом генералу, насколько возможно быстро.
Генерал быстро сообразил, что для удержания своего положения в качестве стражей Перепутья, им следует вступить во временный союз с Агентством, дабы выследить убийцу. С тех пор из Перепутья по следу дворфа вылетела фея и вышел другой агент, которого ни один гном терпеть не мог, а это означало, что агенты что-то знают. Как бы он ни ненавидел этого человека, Джек мог бы оказаться
