корреспондента "Известий" о том, является происходящее свидетельством исчезновения российской фортепианной школы или, напротив, ее проникновения в мировую, он сказал: " Российская школа становится безграничной. Музыканты уехали и учат детей, фактически распространяя российскую традицию". И добавил: "Жаль, конечно, что уезжают – нашим детям нужно у кого-то учиться".
Сам Штаркман любит неповоримую атмосферу Московской консерватории; в Москве – его любимые залы, в которых проходят наиболее отвественные для него выступления. Осенью 1997 года музыканты и любители музыки отметили 70-летний юбилей Наума Штаркмана. Сам пианист к юбилею подготовил целую серию концертов в Москве, Санкт-Петербурге и за рубежом, в которых исполнил как свои любимые, "коронные" произведения, так и новые программы.
С Государственным камерным оркестром под управлением К. Орбеляна Н. Штаркман исполнил моцартовскую программу: арию Моцарта для сопрано, клавира и камерного оркестра и двойной концерт Моцарта до минор (в ан– самбле с Александром Штаркманом).
В Концертном зале им. Чайковского прозвучала программа из произведений Рахманинова – Большое элегическое трио и Соната для виолончели и фортепиано (В. Иголинский и К. Родин). В этом же зале Н. Штаркман сыграл сольный кон– церт из произведений Чайковского, на котором прозвучали "Времена года", "Размышление", "В манере Шопена", Вальс фа-диез минор", "Ната-вальс", "Сентиментальный вальс", "Тема с вариациями Фа мажор. В Большом зале Московской консерватории пианист сыграл сольную программу из произведений Шопена. В Малом зале консерватории прозвучали вокальные циклы Шумана (А. Мартынов и Н. Герасимова), фортепианные циклы "Детские сцены" и "Карнавал".
В ансамбле с пианистом В.Мищуком Н.Штаркман исполнил два двойных концерта Баха (Большой зал консерватории).
В июне 1998 года пианист выступил в музее "Усадьба Кусково ХVIII века" на фестивале "Музыка в музеях, дворцах и усадьбах Москвы и Подмосковья" с программой из произведений Шопена. В первом отделении этого концерта прозвучали Ноктюрн си-бемоль минор, Баллада N 2 Фа мажор, Дваэтюда соч. 25 (ми минор и до минор), Фантазия-экспромт до-диез минор, Скерцо N 2 си-бемоль минор.
Во втором отделении пианист сыграл четыре мазурки соч. 68 ( До мажор, ля минор, Фа мажор, фа минор), Три экоссеза соч. 72, Пять вальсов: соч. 69 Ля-бемоль мажор и си минор, соч. posth ми минор, соч. 64 N 2 до-диез минор, соч. 18 Ми-бемоль мажор. Одновременно в Доме ученых шел цикл концертов, посвященных 125-летним юбилеям С. Рахманинова, К. Игумнова, Ф. Шаляпина и А. Неждановой (программы приведены выше). Сразу после столь насыщенной серии концертов Наум Штаркман отправился в Петербург, где состоялись два его концерта, а затем – в Японию (концерты и мастер-класс). Летом 1998 года состоялись гастроли Штаркмана в Италии. Осенью – снова концерты в Москве. 6 октября Наум Штаркман открыл фестиваль "Год Фридерика Шопена в Москве", приуроченный к 150-й годовщине со дня смерти композитора. Были исполнены полонезы, мазурки, экоссезы, вальсы, баллада, ноктюрны, этюды, скерцо.
В феврале 1999 года Наум Штаркман отметил 50-летний юбилей своей концертной деятельности. 28 февраля в Большом зале консерватории состоялся юбилейный концерт с масштабной программой из произведений Моцарта и Мендельсона. Наум Штаркман исполнил соло Фантазию ре минор и Вариации на тему Паизиелло Моцарта; с Государственным квартетом имени Глинки, скрипачом Н. Саченко, кларнетистом Е. Петровым и певицей Н. Герасимовой были исполнены Трио для фортепиано, кларнета и альта Ми-бемоль мажор Моцарта, песни Моцарта, а также Концерт для фортепиано, скрипки и струнного оркестра ми минор Мендельсона.
Творческий облик зрелого артиста поражает сочетанием мастерства, кажущегося предельным, совершенным, и редко свойственной исполнителям в этом возрасте эмоциональной отдачи. Это не просто "свежесть интерпретации", как часто говорят критики. Вероятно, это – свойственная Штаркману в высокой степени способность предельной самоотдачи на каждом концерте, в исполнении каждого произведения.
Музыкант в полном смысле слова живет исполняемой музыкой. Для него нет концертов "непрестижных", неважных. Каждое исполнение – где бы и для какой бы аудитории оно ни происходило – самое важное. Это происходит оттого, что Наум Штаркман, бесспорно, принадлежит к артистам, которые любят, говоря словами известного выражения, искусство в себе, а не себя в искусстве.
Главное для него – Музыка, которой он всю жизнь служит безраздельно. Эта любовь, начавшаяся, вероятно, еще в далекие, смутно им самим осознаваемые детские годы, столь же глубока, сколь и бескорыстна. Скромные лавры, увенчавшие Штаркмана отнюдь не в самые молодые годы, не окупают и доли душевных и физических затрат, ежедневно отдаваемых им музыке.
Играет ли он своих всегда остающихся любимыми авторов – Шопена, Чайковского, Шумана, или позже "обретенного" им Моцарта, или музыку, к которой он приходит только в последнее время, – его исполнение всегда пронизано любовью к композитору, чью музыку он исполняет, к произведению, которое он старается донести до слушателей так, чтобы прежде всего сохранить индивидуальность автора.
И именно поэтому, наверное, в исполнении столь ярко всегда ощущается собственная индивидуальность интерпретатора – его душевная щедрость, скромность, деликатность его собственного "я", артистическое обаяние. Эти каче– ства присущи ему изначально; кроме того, именно они получили наилучшее развитие в классе Игумнова, отличавшегося среди музыкантов ХХ века именно естественностью, отсутствием всего показного; именно их старался Игумнов в первую очередь привить своим ученикам.
И еще поражает в зрелом Штаркмане его непрекращающийся творческий рост. Это и постоянное обновление и расширение репертуара: хотя артист и говорит, что в последнее время учить новые произведения ему стало труднее, чем раньше, его собственная деятельность противоречит этим словам – для того, чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на программы концертов последних нескольких лет, в значительной мере состоящие из новых, недавно выученных пианистом произведений.
Это и постоянное движение "вглубь", изменение трактовок – но не намеренное, а естественно следующее из прожитого, продуманного и прочувствованного. Те характерные изменения в процессе занятий, о которых говорит сам пианист, – уменьшение количества часов, проводимых непосредственно за инструментом, и перенесение значительной части работы внутрь, в музыкально-слуховые представления, свидетельствуют об углублении проникновения в музыку. Внешний, "лабораторный" компонент занятий уступает место работе интеллектуальной; до этой стадии мастерства, вернее, синтеза мастерства и постижения музыки, доходит далеко не каждый исполнитель даже самого высокого уровня.
Еще одна загадка исполнения Штаркмана – сочетание тонкости и естественности. Стало уже обыденным, привычным соединение имени Штаркмана с музыкой Шопена, Шумана, других романтиков: это "его" репертуар, этот стиль ему в наибольшей степени близок. И в то же время не секрет ни для кого, что именно произведения этих композиторов, как правило, труднее всего даются современным музыкантам. Какие только варианты исполнения произведений Шопена ни предстают перед слушателями в современных интерпретациях: деловито-профессиональное, чрезмерно активное, реже – нарочито утонченное, переходящее в чувствительность. Только естественность всегда трудно
