движет?
– Я не хочу, чтобы мои слова были документированы… – мой голос показался чужим самому себе.
Министр вновь прислонился к спинке. После паузы:
– Это в том случае, если ваша деятельность не противоречила бы с институтом государственной безопасности. Вы также можете пропустить некоторые… второстепенные детали, которые мне как официальному лицу будет неудобно слушать, но в целом я хочу быть в курсе всего…
Я рассказал…
Длинный привычно потянулся за “Распутиным”, которого в очередной раз принес официант и которого Арзуман храбро оборонял от посягательств злящегося от неудачных попыток Ветерана в тельняшке. Но Длинному возражать бывший войсковой разведчик не стал. Напротив, сам подвинул рюмку, спровоцировав и остальных.
– Все рассказали? – хмуро спросила Аталай.
– Ну, почти… За исключением указанных второстепенных деталей, в которых, видимо, действительно прятался дьявол, – Длинный вяло хрустнул огурцом. – До чего же дотошный этот падший ангел. Лезет во все… щели.
– И что дальше? Ну, расскажите, не томите!
– Вы же не думаете, что я перескажу вам – наглой девчонке-журналистке – суть конфиденциальной беседы с министром нацбезопасности?
– Ну, хоть…
Длинный покачал головой:
– Вы капризный, избалованный ребенок…
– …Где сейчас находится этот несчастный ребенок? – наконец спросил министр, отбросив блокнот, в котором делал заметки.
– У родни… У цыган.
– Вы собираетесь ее удочерить?
– Да, если выживу, и вы меня не арестуете.
– Не арестую… – министр вновь пронзил меня взглядом. – Вы мне на свободе пригодитесь. Когда собираетесь покинуть Баку?
– Ну, тут меня уже ничто не держит. Только вот моя мама и бабушка Наили.
– Мне жаль эту девчонку. Я хотел бы иметь такую сотрудницу.
– …
– Насчет них не беспокойтесь. Еще раз все обдумайте. Вас давно вычислили. За пределами мы не сможем вас защитить.
– И в пределах тоже не сможете.
– Ну что ж, выбор ваш. Мы вроде все обсудили. С этого дня вы порываете все связи с Военной разведкой. То есть, вас там нет и никогда не было. Для всех вы продолжаете являться дезертиром, а также убийцей сослуживца в розыске. Все бумаги с вашим участием в оперативных разработках находятся у нас. Об остальном мой помощник подробно проинструктирует. Это тот молодой человек, который провел вас ко мне…
– …Желаю вам остаться в живых, – раздался голос министра, когда я был уже у двери. Невольно обернулся. Он же, уже надев очки, ушел в свои бумаги, заваленные перед ним на массивном рабочем столе…
Глава IX
Эта встреча как бы встряхнула меня и вернула в действительность. Я вдруг осмыслил, что глупо так существовать в ожидании пули в затылок. Мои заслуги перед Организацией может и отсрочили наказание за “измену”, но вряд ли ее отменили. Скорее ждут, когда сам появлюсь, чтобы получить ответы на все вопросы.
Тут опять подфартило провидение. Позвонила бабушка Наили и с дрожью в голосе попросила зайти к ней, так как ее беспокоят соседи.
Соседи Зои Павловны были милейшие люди и души не чаяли в почти прозрачной старушке, тем более после смерти Наили, которая была вообще всеобщей любимицей. Неужели появились Романовы? Или же?..
Так или иначе, я зашел к старушке в не согласованное с ней время, без стука и со стволом, снятым с предохранителя. Она жила просто и по старинке двери на замке не держала. Помню, Наиля всегда ворчала из-за этого.
Романовых в квартире не оказалось. Но меня ждало другое. На маленьком диване, завалив его почти наполовину пышной юбкой, восседала цыганка Марина, а рядом стоял его брат Николай-Кучерявый.
Не буду описывать нашу встречу – мы были хорошими друзьями. Она еще долго причитала, повиснув на моей шее, вспоминая то Мансура, то Джулию. Теперь еще и Наилю. Цыгане были осведомлены и о смерти моего отца.
Марина выглядела растерянной. В конце все-таки вспомнила предсказание Рады:
– Она все знает, все видит. Но помочь не может. Ее предупредили, чтобы она не лезла к духам, или они сами полезут в ее мир. Вот она и боится.
– Так она могла тогда помочь? – я рассеянно спросил. Марина отвела глаза:
– Может, сейчас…
– Нет. Как-нибудь уже я сам… Говори, зачем прибыли?
– От Павла послание… – Марина обшарила складки платья на груди, залезла, кажется, до самого пупка и вытащила небольшой конверт. – На, сам читай. Мне в ваши дела впутываться незачем. Еще жить хочу…
Я порвал конверт, раскрыл письмо. И прочитал единственную строку в нем.
“Большой человек очнулся. Приезжай немедленно.”
– Что на словах передал? – я скомкал бумагу.
– Сказал, все мы в дерьме. И чтобы ты связался с ним только через Настьку. Ну, его кошары.
– Что значит, все?
Маринка фыркнула:
– Не знаю. Он не объяснил… Ты понимаешь, если это Толик, я бы его послала. А Павел…
– Ну да… А как добрались?
– До Махачкалы на самолете. У нас там община, мы их потихоньку выводим. Все об этом знают, ничего не заподозрят. Оттуда до Баку – на машине частника. Проехали через этот ваш СТК. Зондеркоманда, бл…ть, обобрали до нитки. Хуже цыган…
Я невольно улыбнулся:
– Как ваш новый трафик?
– Почти запустили. Все тебя ждут. Мы другого вожака не хотим. Так и сказали.
“Вот одна из причин, почему я до сих пор жив. Трофиму не удается подмять цыган…”
– А Кореец?
– Не знаю. То ли скопытился, то ли собирается. Ну, нет его, только имя. Сейчас всем правит этот сухой плеврит.
– Когда обратно?
– Да хоть сейчас! Нам рисоваться здесь, на вашей красной зоне, нет резона.
– Маринка, все, между нами.
– Дожили, айзер учит цыганку рот на замке держать, – скривилась Марина. – Николас!.. – крикнула она кучерявому брату, втихаря прошмыгнувшего в кухню. Оттуда вкусно пахло. Тот тотчас нарисовался в проеме двери, с надувшимися щеками и виновато выпученными глазами. – Водила этот, когда выезжает обратно?
– Завтра… – с трудом освободив кусочек пространства во рту, он ответил. – Утром…
– Предложи сейчас. Переплатим…
Уже не утруждая открыть рот, он, жуя, кивнул.
– …Хватит жрать! – Маринка вновь зло рявкнула. – Хозяйке что-нибудь оставь!
– Что ты, что ты!.. – запротестовала Зоя Павловна. – У нас за еду не ругают.
– А я не за еду – за культуру, – раздраженно ответила цыганка, – он из кастрюли кушает, сволочь, привычка у него такая.
– Господи! – пролепетала ошарашенная старушка. – Из кастрюли!..
– Ты, может, с нами? – Маринка, махнув рукой, опять плюхнулась на диван.
– Нет. Теперь я как динамит. Взорвусь, опалю и вас. Езжайте сами…
Не буду утомлять как я обратно, через горы, повторил описанный ранее маршрут…
– Послушайте, – вдруг ворчливо перебила Гюлечка, – вы нас утомляете не рассказом, а непонятием. Нормально объясните, о каком большом
