А ведь помнилось, как вчера, сколько боли и горя причинила эта тварь Полине и Рейнарду, сколько выпило крови у их предков и сколько невинных душ первенцев сгубили ради власти и богатства. Я не увидела демона своими глазами, но ясно помню, как Зов Зверя выворачивает наизнанку и сводит с ума, и какой ценой его смогли одолеть.
— Демон в обличии твари, Зверь, обитающий на этих землях не один век. Да, это не сказки. И демоны, и проклятия, и вообще эти места не добры к чужакам! — бросила я в сердцах.
Моран догнал за пару шагов, пока я кляла себя на все лады за излишнюю болтливость. Эльд часто говорил, что я не умею держать язык за зубами, но не настолько же! Я ведь клялась Полине и Рейнарду в верной службе.
К счастью, граф, не поведя бровью, заговорил спокойно:
— Леди Мейд, я не желаю вам зла. Но нам всем надо думать не только о личных пристрастиях, но и благополучии ввереных короной земель. Только поэтому я задал такой бесцеремонный вопрос.
— Какой здесь ваш интерес? — Я попыталась поумерить гнев.
— Я просто вижу вас в затруднительном положении… и думал помочь перед приездом короля.
Голос графа прозвучал совсем иначе, чем прежде. Будто, когда между ними не осталось свидетелей (не считая малыша Леона, хватающего за шею), он вдруг перешел на искренность.
— Неужели? — вернула я его слово.
Моран заставил остановиться и посмотреть в лицо.
— Не думайте, что я каким-то образом могу быть оскорблен вашим утренним “уроком”, леди Мейд. Наоборот, это заставило посмотреть на вас с большим уважением: вы не заискиваете, не выслуживаетесь и не строите из себя ту, кем не являетесь.
Каким-то образом разговор утекал в сторону, от которой я пыталась убежать. Но тембр голоса графа, его взгляд и жесты постоянно наталкивали на мысли о слишком личном интересе, и я терялась.
Может ли быть, что этот граф и вправду готов им помочь, а не будет ставить палки в колеса? И зря сходу записала его во враги? А мило поулыбаться я могу — от меня не убудет…
— Спасибо, — вконец растерявшись, пробормотала я в ответ, поправила плечом выпавшую прядь и перехватила Леона на другой бок. — И что же вы хотите взамен за вашу помощь?
Моран сощурился. Мы уже подошли ко входу в обеденный зал, перед дверьми замерли лакеи, и Моран понизил голос:
— Ваш поцелуй?
Я даже остановилась, задохнувшись от возмущения. Что он себе позволяет! Я замужем, я люблю своего мужа, какого демона этот граф… Да у меня сейчас младенец на руках, пусть и чужой!
— Это шутка, леди Мейд. Прошу вас, — он вежливо указал рукой, но в последний миг придержал меня за локоть, обхватив теплыми пальцами: — Но от еще одного боя с вами я не откажусь. Должен же я, в конце концов, отыграться за поражение. Обещаете?
— Не знаю, я…
— Значит, договорились, — хитро усмехнулся он. — А я помогу вам, чем смогу. Хорошо знаю привычки его величества Эдварда.
В зале уже большинство уже расселись на небольшом, но торжественном ужине. Гораздо более торжественным, чем за последний год. Отмечали широко в Нейшвиле сейчас только несколько событий: свадьбу герцогов, рождение наследника и день победы над Зверем. Впрочем, последний праздник был лишь для своих, посвященных в тайну. Подумав о том, что так сгоряча выдала ее чужеземцу, я недовольно поежилась.
Нянечка смогла забоать Леона не с первого раза. Тот вцепился в меня и украшения так, что расставаться не хотел. Эльд, встретивший меня у дверей, явно умилился этой картине. Представил, небось, какая бы из меня была мать.
Я невольно бросила взгляд в спину графа, который отправился к своей свите на другой конец стола, и на душе похолодело. Что, если он прав, и с родителями Леона что-то случилось? Кто будет защищать малыша? Может, мы с Эльдом могли бы стать его опекунами, ведь он так давно мечтает о маленьком? Или найдутся вдруг дальние родственники Рейнарда или Полины?..
В бездну! Я упрямо переложила изящно сплетенные волосы за плечо. Не буду допускать мысли о том, что проклятие поглотит их. Все должно быть хорошо!
— Ты в порядке? — уточнил Эльд, заботливо погладив спину.
— Нет!
Заметив, что мы с графом появились почти одновременно, муж уточнил, мгновенно уловив опасность:
— Он? — кивнул на графа.
Я подняла к нему глаза и призналась:
— Боюсь за Полину и Рея. Что теперь будет, Эльд? Что будет, если не вернутся?! Мне страшно за них и за Леона. И вообще.
Эльд молча прижал к себе на мгновение. Коротко, но так крепко, что весь воздух из легких вышел. Я незаметно вытерла о него слезы и оглянулась по сторонам. И усмехнулась.
— Семейство Артен, смотрю, тебя окружило со всех сторон?
— Твоя мать так рада меня видеть, что не дает и шагу ступить. Я уже выслушал все новости вашей родни, соседей, дальних соседей, узнал количество детей, племянников и внуков и был косвенно обвинен в невнимании к тебе.
— Даже так?!
— Все ждут маленьких Артен-Мейдов.
— Боги, Эльд! Теперь ты понимаешь, почему я сбежала тогда в Нейшвиль на службу герцогине… Как говорят: чем родственники дальше, тем они ближе!
Но задумчивый взгляд мужа был тоже очень красноречив. Ладно, я поговорю с ним об этом как-нибудь позже. Когда разберемся со всем бедламом, что здесь происходит.
— А она здесь что делает?
Я уставилась на юную красотку с богато украшенной прической и в тонком платье, которая выделялась в зале замка словно ажурное украшение для торта, посаженное на простой хлеб. Девица ворковала рядом с советником, и кажется, имела к нему отношение.
— Дочь его, — кивнул Эльд, мимоходом отводя Зарину подальше, — если помнишь.
— Ее кто-то позвал?
— Он и позвал. Решил, наверное, поймать знатную птицу.
Место девица заняла стратегически верное — ровно напротив графа. Тот, конечно, мимо такой красоты пройти не смог и взглядом явно зацепился, а советник только того и ждал и поспешил представить высокопоставленному лицу свою подающую надежды дочь.
— Ну и прекрасно, — удовлетворенно кивнула я и заняла место за столом подальше от опасного королевского приспешника.
Хоть тот и обещал помощь, но на сердце было неспокойно. Лучше бы они справились сами, хоть пока все и валится из рук, но надежда есть.
Мать с отцом, севшие неподалеку, о чем-то тихо заворчали между собой. Небось снова ругаются из-за того, как именно стоит учить меня уму-разуму, вернее, отец пытается отстоять права дочери на самостоятельную жизнь, а мама еще считает, что каждый шаг стоит проследить, проконтролировать и раскритиковать — на всякий случай. А то вдруг дочь еще успехов добьется — без маминого-то вмешательства!
Но я погасила раздражение, прекрасно зная, что это навалилась усталость, тревоги и полная неопределенность будущего. А мама… что ж, своеобразна, но не поступает так со зла.
