красовалась прямо в крыше развалюхи…
— Ну, чем-то приходится жертвовать, — философски заметил черт, взгромоздив лопату на плечо. — Хорошо еще, что месяц не пришлось стаскивать. А то если в сентябре мы не досчитаемся полнолуния, пани Солоха не сможет провести ритуал.
— Какой ритуал? — опомнился я.
Но черта и след простыл. Я испуганно огляделся. Да не могло ж мне все это привидеться?! И почему никто не бежит на звуки? Такой звездопад все селение должно было слышать!
— Куда он делся? — спросил у Тильбо.
— Не знаю, — пожал плечами гоблин. — Моргнул — и нет уже… Молочко будете?
Придя наконец в себя, зашел в дом. Все мои вещи, чемоданы лежали на месте. Гоголь по-прежнему был нарисован — ни намека на то, что оживал! Случайно заглянув в проем, я увидел, что деда больше нет… В смысле, забрали его! Вроде, цыган с пустыми руками выбегал…
— А-а-а! — вспомнил Тильбо. — Мужичок буквально перед вашим возвращением заезжал. Забрал его. Я вам уже чистенькое постелил…
Сев на кровать, я схватился за голову. Ни тебе Стефана, ни лошадей, ни кареты… Зато неведомая сила творит дела направо и налево! Спасибо, живым оставили… Да только как теперь уснуть?!
Глава 10. Очумелые ручки
Петух горланил, не жалея связок. Я даже не сразу понял, что за тревога. Пожар? Боевой клич?
Вздрогнув, поднял голову и увидел виновника моего недосыпа на письменном столе! Он, хлопая крыльями, продолжил сотрясать воздух.
— Да стой же ты, гадость пернатая! — бежал из сеней Тильбо с тряпкой в руке. — Ох, господин… — стушевался, заметив меня.
Виновник суматохи, воспользовавшись заминкой, перелетел на пол и… бросился в мою сторону! Я вовремя отскочил вместе с одеялом — рехнувшаяся птичка клюнула прямо в подушку! Останавливаться она не собиралась — это я понял по ненависти, горящей в глазах-бусинках!
— Убери его от меня! — заверещал, накрываясь с головой и ныряя в дверной проем.
Мне вдруг прилетело полотенцем по заднице — гад, видно, уже настигал меня!
— Промахнулся! — вознегодовал гоблин, не поспевающий за нами.
Дав кружок вокруг стола, я кинулся ко входной двери. Хитрец — к окну. Заплетаясь в одеяле, решил скинуть его прямо на противника. Птичка застыла буквально в нескольких шагах.
— Кысь-кысь… — поманил пальцем. — Тьфу! Сюда иди, мерзавец!
Выставив одеяло, как красную тряпку, думал зайти с другого бока, но петух вдруг стал грести землю лапой. Раскусил, зараза! Не успел я и глазом моргнуть, как он взлетел, метясь мне…
— Не сме-е-е-ей! — Прикрыв свое достоинство в кальсонах, я галопом бросился в сортир. Благо, тот был не занят!
Заперевшись, еле отдышался. Сердце выпрыгивало из груди! Второе покушение на мою жизнь за сутки! Да только кто мог надоумить пернатого?!
Прислушавшись, осторожно глянул в прорезанное в двери сердечко и чуть в глаз клювом не получил!
— Поджидал, сволочь! — Стукнул кулаком по доскам.
— Ага! Попался! — восторжествовал за дверью Тильбо. — На суп тебя пустить! Ай!!! — Гоблин схватился за лысую макушку, но не отступил — побежал гнать недруга со двора.
Выходить было рано. Мало ли, паршивец вернется… Заодно справлю нужду.
— Ой, а что это Степашка у вас забыл? — послышался уже знакомый голосок. И как не вовремя!
Натянув белье, я сгоряча выглянул из-за двери. Около дома стояла Инга с корзинкой в руках. Она была так обворожительна в этом белом сарафане, с ромашкой, воткнутой в прическу…
— Какой… Степашка? — Тут мне словно щелбан кто-то дал (а может, сила неведомая расшалилась), и я вспомнил, в каком виде предстал перед ней! — Пардон! — Спрятавшись за дверью, прильнул к отверстию. Еще и запашок со мной вышел… не представительный!
— Петух! — рассмеялась девушка. — Убежал, когда птичник затопило… А теперь вернулся!
Я тоже посмеялся. Хотя внутри мне стало страшно! На кой черт приперлась?! Да еще посреди бела дня!
— Я пирог испекла… — будто прочла мои мысли Инга. — Угостить решила. — Она поставила корзинку на подоконник. — Хорошо вчера потанцевали…
— С-спасибо! — Ага, за то, что мне потом этой корзинкой прилетит! — А ты случайно не слышала ничего ночью… странного? Грохот какой-то? — перевел я тему. Ну, не хотелось мне в этом загаженном туалете мечтаниям предаваться!
— Нет, — даже растерялась Инга. — А что?
— Ничего. — Вот тебе и чертовы проделки! Так с ума и сходят! — А где доктор ваш живет, который Захар?
— Через две улицы, на пригорке… — совсем сникла жена кузнеца. — Ладно, я пойду.
— Доброй дороги! — зачем-то ляпнул я.
Постояв еще пару секунд, девушка сдернула с головы ромашку и пулей вылетела со двора.
— Иди, иди… — Я проследил, чтоб точно ушла. И чтоб на хвосте мужика ее не было. — Весь настрой мне сбила!
— Господин! — мчался к дому Тильбо, победно размахивая тряпкой. — Убежал вредитель! Ой, это та дама принесла?
— Кто ж еще?
Ополоснув босые ноги в ведре, я вернулся в дом. От сеней к кровати тянулась дорожка перьев, а на столе красовалось пятно от помета. Видя, что дядька Гоголь едва сдерживает смех, я даже оскорбился:
— Ваших с чертом рук дело?!
Он замотал головой.
— М-м-м, со смородиной! — занес корзину гоблин.
— Тильбо, а Стефан ни разу не приходил? — вдруг вспомнил я об увесистой пропаже.
— Никак нет, господин! — Гоблин стал оттирать со стола помет.
— Вот ты и займешься его розыском. — Приподнял салфетку — из корзинки на меня соблазнительно поглядывала румяная корочка. — Я пойду к Захару — тому, что вчера приезжал. Может, подмогнет чем-то. А то к рыжей соваться после вчерашнего побаиваюсь…
***
Ближайший пригорок найти было нетрудно. Трудно оказалось туда дойти. Уже на полпути у меня стало скручивать живот. Думал повернуть назад, вот только обернулся — показалось, что дорогу перешел клюнутый на всю голову Степашка. Я ускорился. Бедные лаковые туфли совсем истоптались — хорошо, что в чемоданах десять пар запасных.
Подойдя к побеленному дому, выделявшемуся на фоне других, я остановился. У пригорка располагался незакрытый сарайчик, от и до заваленный рулонами ткани и мешками. Поднявшись, крикнул:
— Захар! Это Марко!
Тишина. Заглянул в окна — занавески отдернуты, но вроде бы никого.
Дверь оказалась не заперта. Может, не слышит?
Скрючившись из-за высоты потолков, я миновал сени и попал в основную комнату. Угол занимала печь, у окна стоял стол, на котором валялись какие-то записи. Посмотрел — ну и каракули! Не разобрать! У стены возвышались два шкафа, один из которых был отдан под книги, а другой — забит банками.
Вторая комната служила спальней. Почти все место занимали растения. Горшки стояли на полу, на спинке кровати. Даже под потолком были развешены пучки трав. Но внимание мое привлек подоконник. Там,
