рыжая, и сел в телегу. Делать было нечего… Оранжевое солнце уже начало клониться к горизонту.
— Пошла… — лениво сказал тощей кобылке. Послушалась с третьего раза.
Хорошо, что покошенные фонари и заборы за ночь никто не подравнял! Да и следы крутых поворотов остались на земле. С горем пополам я выехал на нужную дорогу. Один раз чуть ли не свернул в чащу, но вовремя опомнился.
И вот я снова стоял перед маленькой развалюшкой. Поблизости не было ни души, только ворон сел на крышу клозета, хлопая крыльями. На землю спускались первые сумерки. В низине то тут, то там неярко вспыхивали окошки домов.
Интересно, а где Тильбо?
Я уже подошел к двери и хотел постучать, но тут в мое горло уперлось что-то острое… и блестящее.
— Вечер добрый, барин.
Дина
Пыхтя от злости и раздражения, я семимильными шагами приближалась к общежитию. Небольшая постройка располагалась почти впритык к нашей академии, близко к чаще. Если приходилось припоздниться, идти назад было страшновато даже в чьей-то компании. Но все неудобства — табун мышей, бродящий от комнаты к комнате, тесноту, шумных соседей — оставалось лишь терпеть. Не возвращаться же на хутор, где два дома друг на друга смотрят?
— Ловелас! Непроходимый болван! — не стеснялась я. Еще и камешек, попавшийся под ноги, ка-а-ак пнула!
— Динка! — окрикнули меня сзади.
Послышался приближающийся топот копыт. Я обернулась. Захар?
— А ну! — Лекарь остановил повозку, поравнявшись со мной. — Запрыгивай!
— Я думала, вы давно у себя…
— Дело одно у нас с тобой осталось, — он указал за спину.
Обернувшись, увидела бугор, закиданный мешковиной. Приподняв ткань, аж подпрыгнула на месте. Под ней лежал Гоголь-Моголь, побелевший как мел.
— А вы уверены, что он… не окочурился?
— Вот если бы наша медицина стояла на месте, его б давно землей засыпали, как дядюшку! — хохотнул Захар и подстегнул лошадь. — Но нет, прогресс! Жить будет. Правда, очнется в лучшем случае к заморозкам…
— Это что, дурака заезжего так долго терпеть придется? — надулась я.
— А он уже натворить что-то успел? — усмехнулся Захар. — Гоблин его сказал, что господин с рыжей девушкой по делам еще утром уехал.
— Бездарь он! Не умеет ничего! А уж о растениеводстве и подавно не слышал… — я только вздохнула.
— Ты поэтому камнями раскидалась? — как бы невзначай поинтересовался лекарь.
Я демонстративно молчала. Давалось тяжело. Изо всех сил продержавшись минуту, выпалила:
— Неблагодарный! Да я его возила целый день, чтоб селение посмотрел, с людьми познакомился! Потом в трактире накормила — денег у этого лопуха не оказалось! А он давай за женой кузнеца гоняться, танцевать с ней…
— То-то Вакула смурной ходит! Видел я его сейчас, а вертихвостка эта, Инга, в слезах рядом шла!
— А он мне даже спасибо не сказал! Потанцевать со мной нормально не смог — швырял то в одну сторону, то в другую! Опозорил перед всеми!
— Ну-ну, Динка… — Рука Захара легла мне на плечо.
— Да я ж к нему по-человечески! А он… ходит, собой красуется! — смахнула непрошеную слезу.
— Так это ж нелюдь клыкастая! Ты не переживай, мы барину еще покажем… — лекарь заговорщически подмигнул.
Эх, хорошо, что в селении был хотя бы один человек, который мог меня выслушать, и относился ко мне снисходительно, без примеси всяких сплетен…
Готи
Вот уж не ожидал! Неужто Вакула так скор на расправу? Да ведь не пойман — не вор!
Не успел я пошевелиться, как меня развернули и прижали к двери. Нож никуда не делся. Я увидел перед собой смуглое лицо с темными, словно две пропасти, глазами. В зловонном рте поблескивали золотые зубы. О цыганах я слышал — они иногда выступали в заведениях потехи ради, но в основном на них всегда спихивали "черную" работу. Сами обычно водились на окраинах, оставляя о себе незавидную славу.
— Чего тебе?! — не стал чиниться, оглядываясь по сторонам. Где этот глупый гоблин?! Разве не слышит возню за дверью?!
— Ты, барин, совсем страх потерял. Думаешь, все тебе дозволено? — Презрительно сплюнув, цыган опустил нож к сердцу. Разглядел клыки, чертяка!
— Не понимаю, о чем речь! — заметив копошение у кареты, я закричал: — Ти-и-ильбо-о-о!
Рот мне тут же зажали.
— Кобылу зачем нашу увел? Своей нет?
Думал уже укусить, да только истинный похититель лошадей решил объявиться эффектно: запрыгнул на спину цыгану и попытался его придушить.
Воспользовавшись заминкой, я помчался к дороге. Пускай сами разбираются! Но Тильбо, пинком отброшенный, опередил меня и кубарем покатился по пустырю. Я обернулся — нас уже догонял другой, маленький и кучерявый. Предводитель с сияющей улыбкой завалился в дом.
— Мои вещи! — взвыл я, не в силах смотреть на этот разбой. — Люди добрые! Бьют! Воруют! — закричал что есть мочи.
Одним толчком меня повалили на землю. Я беспорядочно замахал руками, однако цыган оказался шустрее и окунул меня лицом в грязь, крепко-накрепко вцепившись в спину.
— Фух, мать честная! Думал, никогда запор не пройдет… — донеслось со стороны клозета. — Это шо за беспорядок?
Зловонные комки налипли на глаза, но я разглядел рогатую фигуру с газеткой.
— Любезный! Помоги-и-и! — заверещал я и мог быть снова по уши в жиже, если бы не Тильбо — он с ревом кинулся на недоброжелателя.
— Ах вы душегубы! Да я вам такую кузькину мать покажу! — объявил черт и оглушительно засвистел.
Вмиг газетенка сменилась лопатой, а с неба, вопреки всем законам природы, стали срываться первые звезды. Причем, приближались они с такой скоростью, что я только и успевал отскакивать, как горный козел! Тильбо заполз под телегу, дрожа, как осиновый лист.
— Мне место оставь! — взвыл я, прыгая к нему.
Звезды все не кончались. Белые, желтые, они с грохотом разбивались оземь на множество блестящих частиц. Несколько цыган забралось в мою карету, успев запрячь ее кобылой, за одним черт самолично гонялся с лопатой, размахивая ею, как флагом.
— Так тебе, собака! Еще раз нос сюда сунешь!
Я наконец добрался в укрытие. В этот момент из дома с воплями выбежал главарь. За ним шагал по пятам… Гоголь! Клянусь, тот самый дядька, с которым я вел беседы ночью! Только куда бледнее и прозрачнее, чем на портрете! Вперед он выставил заостренное на кончике гусиное перо.
— Трогай! — заорал цыган, запрыгивая на запятки.
Карета помчалась. Не забыв захватить последнего, скрючившегося с перепугу в грязи, налетчики скрылись в сумеречной синеве.
— А-а-а, пан Никола… Давно мы с вами не здоровались! — добродушно сказал черт.
Я повернул голову — рядом с рогатым уже никого не было. Не веря своим глазам, я вылез из-под телеги, осматривая ямы повсюду. Еще одна дыра
