если тебя продинамят. И, — она на мгновение прикусывает губу, прежде чем продолжить: — Если нужна будет помощь, напиши.
— Обязательно, — серьёзно кивает он, а затем расплывается в улыбке. — Лёгкой дороги.
Слава смотрит вслед отъезжающей машине до тех пор, пока она не скрывается из вида, а потом отбивает сообщение с благодарностью, прежде чем, сверившись с картой, оглянуться и направиться в сторону спрятавшегося меж домов кафе.
* * *
До назначенного времени остаётся совсем ничего, когда Слава добирается до места и, не найдя среди посетителей знакомого лица, занимает свободный столик недалеко от входа.
Спину надёжно прикрывает высокая спинка бардового кожаного диванчика, в уголке у стены находит своё место рюкзак и Слава расслабляется, заказывая обед и кофе.
Он ждёт, вертя в руках кружку с быстро принесённым напитком, однако народ в кафе всё пребывает, а Леонида так и нет. Тот появляется, когда Славе уже приносят оставшийся заказ, опоздав на пятнадцать минут.
— Пробки? — участливо уточняет Слава, поддевая вилкой плов и отправляя его в рот.
— Авария на дороге.
Леонид осторожно опускается на диванчик напротив, оберегая бок от резких движений, и делает быстрый заказ подошедшей официантке, ограничиваясь чашкой чёрного чая.
— Доедай и поехали.
— Где-то что-то горит? — невинно уточняет Слава, нарочито медленно отпивая из чашки кофе и возвращаясь к плову. Внутри всё подрагивает от нетерпения. Он готов прямо сейчас сорваться, оставив обед на тарелке, а желудок голодным, однако понимает — торопиться нельзя. Нельзя показывать это нетерпение иначе могут возникнуть вопросы. Предложение присоединиться исходило от Леонида, именно он звонил и назначал встречу, а значит им нужнее. Хотя бы со стороны должно выглядеть именно так.
— Хочу вернуться обратно к ужину.
Слава вопросительно вскидывает брови, внезапно понимая, что этот город, похоже, не конечный пункт его путешествия.
Они оба молчат до тех пор, пока принёсшая заказ официантка не уходит, вновь оставляя их в относительном уединении.
Голоса других посетителей жужжат, почти сливаясь с фоновой музыкой, и Слава наклоняется чуть вперёд, чтобы тихо уточнить:
— И далеко ехать?
— Приедем, узнаешь.
* * *
Оттаивает Леонид лишь в машине: медленно забравшись на водительское сидение и осторожно пристегнувшись. То как он при этом морщится, даёт понять, что нанесённая Таутай-лак рана всё ещё беспокоит. Видимо её когти неплохо вспороли ему бок.
— Дерьмовые дороги, по ним на нормальной скорости не проехать. Если, конечно, жалеешь машину, — снисходит до пояснений Леонид, когда они разворачиваются.
Дорога, по которой Славу привезла сюда Сабина, оказывается позади, намекая на то, что выбираться из города они будут другим путём.
«Тебе скорее себя пожалеть стоит, чем машину» — замечает Слава, не произнося ничего вслух. Леонид снова морщится, когда приходится тормознуть на светофоре и ремень безопасности впивается в грудь.
— Не переживай, доставлю тебя в лучшем виде. Ты ценный груз.
— Главное чтоб не двухсотый, — шутит Слава не совсем уверенный чего именно в словах больше: шутки или серьёзного беспокойства, что зародилось маленькой горошинкой где-то на уровне желудка.
— Сплюнь, — шипит Леонид, обжигая Славу недовольным взглядом поверх очков. — Тебе Они мало?
— Не знал, что охотники такие суеверные.
— Везде есть свои правила, — холодно отзывается Леонид, не отрывая взгляда от дороги. — У нас — это недопустимость шуток про смерть. Может услышать.
— Разумно, — спустя какое-то время соглашается Слава и отворачивается к окну, вглядываясь в проносящийся мимо пейзаж и прикидывая, куда именно его везут.
* * *
Привычные и такие знакомые серые панельки теряются на фоне многоэтажных зданий. Девяти и двенадцатиэтажные дома тянутся ввысь, устремляясь своими стенами к небу и подмигивая окнами вслед приближающемуся к закату солнцу.
— Приехали, — сообщает Леонид, паркуя машину сбоку одной из красных девятиэтажных «свечек». — Выбирайся.
Его дважды просить не нужно. Слава выскакивает наружу, вернувшись в салон лишь за рюкзаком, и с удовольствием потягивается до хруста. Шестичасовая дорога без возможности размяться или чем-то заняться вымотала ничуть не меньше самого аврального рабочего дня. Правда, Леониду наверняка было гораздо тяжелее.
Слава косится на ушедшего вперед Леонида, но того выдаёт разве что осторожность с которой он двигается.
— И какой этаж? — не может удержаться Слава, следуя за своим проводником вверх по лестнице и минуя первый пролёт. — Может на лифте?
— Дойдём, узнаешь, — в знакомой уже манере отзывается Леонид, игнорируя второй вопрос.
Слава хмыкает и замолкает, понимая, что быстрее будет дойти и самому узнать, чем добиться более конкретного ответа. Тем более что цель оказывается совсем близко — прямо на следующем этаже.
Звенят ключи, прежде чем звучит требовательное: «Проходи» и Слава шагает в небольшую серенькую прихожую.
— Куртка, обувь.
Указав на вешалку и коврик под ней, где уже притаились знакомые чёрные кроссовки, Леонид разувается и исчезает в проёме, откуда вскоре выглядывает любопытный и растрёпанный Богдан.
— О! Так это ты, то пополнение, о котором говорил Леонид?
Слава вопросительно выкидывает брови, замирая с курткой в руках, только вместо ответа Богдан лишь расплывается в улыбке и тянет довольно:
— Круто!
— Он ещё не в команде, — Леонид выглядывает в прихожую с другой стороны проёма. — Герман хочет на него взглянуть. И я тебе ничего не говорил. Лучше бы в магазин сходил, в холодильнике шаром покати.
— Я тебе не домработница, — парирует Богдан в спину, снова исчезнувшему из поля зрения Леониду. — Это тебя со мной нянькаться оставили, а не меня!
Слава решает не реагировать, наконец-то спокойно отправляя куртку на свободный крючок и пряча ботинки в углу. Он рассчитывает, что мальчишка уйдёт и позволит хоть немного оглядеться, но тот, похоже, даже не думает о подобном. Богдан так и продолжает стоять, навалившись грудью на косяк, и отмирает лишь тогда, когда Слава снова обращает на него внимание.
— Гости у нас тут живут.
Богдан наконец-то отлипает от косяка, полностью выбираясь на свет и позволяя рассмотреть себя нормально. Сейчас Богдану, не то что восемнадцать, шестнадцать тяжело дать. Худой, немного нескладный. Простая чёрная майка не скрывает, а, кажется, лишь подчёркивает это. Как и домашние шорты. Слава тоже когда-то
