Эрик.
— Прямо у нее? — с сомнением произнес Кевин, — А она что, без предрассудков?
— Сам-то как думаешь? — риторически-иронично отозвался журналист.
Вопрос о сексуально-доступных подружках не вызвал у Ханки ни капельки удивления. Выслушав Кевина, она невозмутимо потыкала кнопки в своем телефоне, и сообщила:
— Девчонку зовут Скрэтти Сай, она очень классная, и ей с нами по пути. Она в команде Вилли Морлока, если что.
— А как она насчет этого дела? — на всякий случай спросил медиа-техник.
— Скрэтти энтузиастка этого дела, — лаконично сообщила Ханка.
…
Айн-Сохна — маленький город у восточного края Ливийской пустыни, где серо-желтые причудливые горы Этбай лениво сползают в Суэцкий залив. В Айн-Сохна построена туристическая инфраструктура, газовая электростанция, и региональный морской порт, связанный с Новым Каиром — шоссе протяженностью около ста километров. Благодаря коллаборации с Ливией, за 6 лет после Вандалического кризиса в Айн-Сохна появилась гигаваттная фюзорная электростанция с опреснительной установкой и плантации трансгенных фруктов, обеспеченных поливной водой. Рядом по программе той же коллаборации был построен экологический химкомбинат по переработке растительных отходов и избыточного рассола из опреснителя. Пока этот комбинат работал в режиме тестирования, и это имело прямое отношение к событиям, о которых пойдет речь.
…Как только «Фифифефаи» подошла к пирсу яхт-харбора Айн-Сохна, на этот пирс со стороны улицы шагнула девушка-монголоид, некрупная, но с внушительной фигурой, наводящей на мысли о тяжелой атлетике. Девушку можно было принять за уроженку Мексики (с преобладающими генами майя) или за уроженку Китая (но деревенскую — поскольку она слишком смуглая для горожанки). Что касается одежды, то фиолетовый свободный спортивный костюмчик и легкие кроссовки могла носить и мексиканка, и китаянка. Небрежная клочковатая стрижка случается у любых девушек независимо от гражданства и этнических корней. Велосипедный рюкзачок тоже не зависит…
…Когда она прошла две трети по пирсу — стал виден солнечный ожог слева на шее. У смуглых людей такие ожоги — редки даже в столь богатом ультрафиолетом месте, как Египет. Быть может, Скрэтти не стала бы излагать историю ожога, но обстоятельства привели к разговору на эту тему.
«Фифифефаи», покинув порт Айн-Сохна, вырулила на трассу. Все четверо собрались на верхней площадке у резервного ходового мостика. Солнце уже изрядно палило, и Кевин МакЛарен, проявляя заботливость к новой знакомой, предложил:
— Скрэтти, ты бы сдвинулась в тень, а то опять подгоришь.
— Если ты про это… — она коснулась пальцем своей шеи слева, дождалась его кивка, и продолжила, — …То это не от солнца, это от натрия.
— От какого еще натрия? — изумился он.
— Видишь ли, Кевин, я немножко работаю на химкомбинате там, в Айн-Сохна. Одна из технологических цепочек, это электролизное получение металлов из морской соли. В основном это натрий, затем магний, плюс немного кальция и калия. Ничего такого, но требуется аккуратность в протоколе безопасности. Аккуратность — не сильная сторона египетских рабочих, тем более, на химкомбинат наняли совсем молодых ребят, не всем исполнилось даже 16 лет.
— Разве можно нанимать в таком возрасте на такую работу? — удивился Эрик.
— Поговори об этом с египетским агентством трудовых ресурсов! — съехидничала Скрэтти и продолжила, — Такова реальность. Три дня назад, перед тестовым пуском сцепки фидер-электролизер-помпа, я выгнала этот детский сад из цеха, а сама надела шлем-маску и пожарный комбинезон. Знаете, я даже не очень удивилась, когда отлетел кусок корпуса электролизера, и расплавленный натрий расплескался веером, вспыхивая в полете.
— Похоже, ты не застегнула воротник, и капли натрия попали, — предположил Кевин.
— Я застегнула воротник, только вот комбинезон оказался дерьмо, — произнесла Скрэтти, и спокойным движением расстегнула молнию на своей спортивной куртке.
Под курткой не было ничего. В смысле, лишь собственная смуглая кожа, и жутковатым контрастом смотрелось длинное бледно-лиловое пятно неправильной формы. Это пятно начиналось на левой стороне шеи, расширялось вправо и вниз по диагонали, охватывая часть правой груди, затем сужалось, изгибаясь налево, и доходило почти до пупка.
— Чтоб меня… — выдохнул медиа-техник.
— Kirmil! — отреагировал Эрик.
— Точно! — объявила Скрэтти, — А откуда ты знаешь?
— Алло, вы о чем? — встряла Ханка.
— Мы о патентованной якобы огнезащитной ткани «Kirmil», — пояснил он, — когда я вел подкаст «Городские легенды» в медиа-газете «Le Figaro», у меня был сюжет о том, как пожарные получали ожоги, поскольку комбинезоны из такой ткани производства DP-international, расползались от огня, будто полиэтиленовый дождевик.
— Именно так! — Скрэтти кивнула.
— Подождите, друзья! — встрял Кевин, — Это какой-то розыгрыш! Если горящий металл вылился на кожу три дня назад, то ожог должен выглядеть гораздо хреновее.
— Да, — легко согласилась она, — если бы я не была метаморфом.
— Метаморф, это как? — растерялся он.
— Ну, это примерно так же, как Ханка — крокоан.
Пояснение Скрэтти слегка дезориентировало медиа-техника.
— Дай сообразить. Крокоаны, это ведь генная модификация для полетов в космос, так?
— Примерно так, — подтвердила Ханка, — но конкретно я что-то вроде бета-версии. Хотя, политика «Войн крови» все равно затормозила этот проект…
— Тормозила, пока не появился Чубакка, — уточнил Эрик.
— Это более-менее ясно, — произнес Кевин, — а метоморфы для чего?
— Ни для чего, — сказала Скрэтти, — мы сами по себе.
— Ладно… — Кевин почесал свою рыжую шевелюру, — …Сами так сами. А с ожогом что, регенерация, если по-научному? Как хвост у ящерицы?
— Да, — подтвердила она, — только не как хвост у ящерицы, а как лапки у головастика.
— Мне срочно надо выпить! — растерянно констатировал он.
…
Очередной стаканчик бурбона произвел почти волшебное действие на медиа-техника. Растерянность улетучилась, и он красиво пригласил Скрэтти ознакомиться с коллекцией трофейных гаджетов, взятых из компании ArOvCo. Девушка охотно согласилась, и оба удалились в кокпит. Ханка глянула им вслед, иронично фыркнула и предположила:
— По-моему, они будут знакомиться с другими гаджетами.
— Вероятно, ты права, — отозвался Эрик, — ну, пусть они знакомятся, а мы пока войдем в Суэцкий канал. Глянь, впереди сухогрузы, проползающие через гейт Порт-Тауфик.
…
Для обычных яхтсменов, прохождение Суэцкого канала сопряжено с бюрократической возней в администрации Порт-Суэц, и лишь после нее можно двигаться через гейт. Но, согласно Гильф-Кебирскому пакту между правительством Египта и режимом Ливии, корабли аргонавтов длиной менее 77 футов (23 метров) пользовались правом свободной миграции, не платили транзитный сбор, и обязаны были лишь выполнять распоряжения лоцмана, получаемые на коммуникатор через графический интерфейс. Поэтому, Эрик Лафит направил «Фифифефаи» прямо в гейт. Следующие два часа яхта аккуратно ползла среди великанов — сухогрузов и танкеров. У первой развязки, что на Большом Горьком озере — полиция канала передала через лоцмана распоряжение яхте «Фифифефаи»: повернуть вправо, к Хали-Хатаф.
Тут уместно пояснение. Большое Горькое озеро это водоем площадью 250 квадратных километров на трассе канала. В отличие от второй развязки — озера Тимсах,
