года два, как дела стали поправляться. На базаре мяса в достатке, и цена его не так уж высока, рубля четыре. А причина-то простая; комбинат продает своим рабочим через цеховые буфеты мясо, производимое в подсобном хозяйстве, да и молодняк выручает людей крепко. По 250—300 молочных поросят распределяют цеховые комитеты среди своих рабочих; цена — два с полтиной за кило живого веса, 25—30 рублей за поросенка. Это ведь не 70, которые просит рынок. Люди обзаводятся своей живностью охотно. Разве ж это худо.
— Вовсе не худо, — высказываю и я свое мнение, — пусть будет побольше живности на каждом подворье. Карабаш, в основном, — город личных, деревенского типа, домов. Где, как не тут, можно сравнительно легко ликвидировать эту парадоксальную проблему наших дней — недостаток мяса.
Но как решается проблема кормов?
Оказывается, для личного скота сена вполне хватает: кругом такое раздолье лесного разнотравья, что знай хозяин лишь одно — коси не ленись. Комбикорм понемногу продают из фондов комбината. Картошку сажают, кто сколько хочет. И пищевые отходы в дело идут. Существующее общественное поголовье кормами тоже обеспечено хорошо. Сена с помощью цеховых коллективов комбината заготавливают по две тонны в год на бычка или телочку, коровам достается и поболее. В основном в рационе — сено. Стадо выращено из молодняка, закупленного в знаменитом племсовхозе «Россия». Потому и надои хорошие, и молоко вкуса отменного. Но поголовье пока не велико, надо его удваивать-утраивать. Иначе от убытков не уйти. Что же их рождает?
Мы с Альмеевым долго беседовали об этом, укрывшись от зноя в тенистом лесу, отгоняя остервенелых оводов, обрадованных неожиданной поживой. Геннадий Федорович убытки считает временными, причину их видит четко. Техники и людей пока больше, чем нужно. На механизатора приходится всего 40 гектаров пашни, на зерновой и силосный комбайн — сто гектаров плантаций. На полторы тысячи гектаров угодий — двадцать тракторов, 13 автомашин, значит, основные средства не работают, не дают отдачи рублем или продукцией. Отсюда и убытки. Их можно ликвидировать только одним: превращением подхоза в полнокровный совхоз, увеличением производительности труда и производства продукции. Но это, оказывается, так сложно! Было же в «Киалиме» 600 свиней. Вместо того, чтобы наращивать поголовье, пришлось уменьшить: кормов не хватает.
Как же будет хватать, если урожайность зерновых пока мала, а пищевых отходов собирают в Карабаше втрое меньше возможного. Особенно недостает комбикормов. Министерство выделяет в лучшем случае половину потребного количества. Другую половину карабашские медеплавильщики выменивают в соседних совхозах на известь, отходы основного производства комбината. Но ведь это берется опять же из государственного кармана, да и ненадежный это источник. Где же выход из положения, как стать «Киалиму» рентабельным, полнокровным хозяйством? А может быть, в таких случаях сгодится опыт копейчан?
На окраине шахтерского города Копейска среди терриконов и заброшенных угольных выработок издавна существовало отделение совхоза «Башакульский». Безымянный поселок из десятка домиков притулился на взгорье, поросшем березовыми рощицами. Рядом — несколько свинарников. А вокруг — болото. Оно рождалось и ширилось на глазах, пополняясь подземными водами из шахт. Копейск с его больницами, кинотеатрами, магазинами не всякий раз был достижим для жителей поселка. Дорогу бы сюда. Но какой уж там! Производственные помещения разваливались на глазах, сокращалось поголовье скота, ветшали жилые дома. Из техники осталось два трактора. А все потому, что это свиноводческое отделение практически оказалось без хозяина. Руководители «Башакульского» бывали здесь от случая к случаю, ведь центральная усадьба совхоза находилась за добрую сотню верст, в далеком от Копейска сельскохозяйственном Аргаяшском районе. Словом, не у шубы рукав. Свиноводы покидали сиротливое отделение, оно приносило совхозу сплошные убытки, и его предполагалось закрыть как неперспективное. Между тем в городе была хорошо оснащенная заготовочная фабрика конторы общепита. Но работала она далеко не на полную мощность.
— Нашим цехам, особенно коптильному и мясных полуфабрикатов, очень недоставало исходного продукта, — рассказывал начальник конторы общепита Иван Петрович Граф, когда мы впервые встретились с ним в кабинете секретаря горкома партии.
— Короче, мяса? — уточняю.
— Разумеется, — Граф улыбается, он явно рад, что можно говорить просто, без официальности. Он вообще любитель шуток. Знакомясь, уточняет, что он не простой Граф, а — социалистический…
Копейск — город шахтеров по преимуществу. Из маленького до революции поселка, который не имел даже своего имени, а назывался просто Челябинскими копями, превратился он в цветущий город. Население приближается к двумстам тысячам. Продукция, особенно проходческие комбайны, известны в стране и за рубежом. Еще при жизни В. И. Ленина был награжден орденом Красного Знамени за подвиг шахтеров 24 июля 1919 года. В этот день Красная Армия освобождала Челябинск от колчаковцев. Рабочие угольных копей в решающий момент битвы с пением «Интернационала» пошли в штыковую атаку на врага.
Шахтеры — слава Копейска, шахтеры — хозяева Копейска. Им в городе принадлежат больницы, кинотеатры, магазины, столовые. Здесь ведомственная принадлежность культурно-бытового сектора всегда была во благо людям. Но и то надо заметить, что дело становится и движется конкретным работником. И очень важно, насколько он «социалистический».
Граф начальствовал в общепите лет пять. Делу способствовал значительно. До всего доходил по-хозяйски и многое перестроил: вместо трех полуразвалившихся картофелехранилищ возвел новые, добавил к ним фруктохранилище. О многом другом за это время успел позаботиться Иван Петрович: о плодоовощном комплексе при конторе, о тарной базе, о железнодорожных путях к хранилищам и разгрузочном механизированном пункте.
Плодоовощной комплекс в городе называют цехом жизнеобеспечения. Что он из себя представляет? Высокомеханизированные хранилища, при них цех по переработке картофеля и овощей. В цехе — сортировочная и вибромоечная машины, картофелечистка производительностью 600 килограммов в час. Картофель, морковь, свекла, лук, расфасованные в полиэтиленовые мешки, отсюда доставляют в столовые, кафе, рестораны города. Предварительная сортировка на месте исключает перевозку мусора и нестандартной продукции, освобождает тару, экономит бензин, а главное — труд десятков людей, грузчиков и кухонных рабочих. А все отходы овощей и картофеля идут на корм скоту. Вот тут мы и вернемся к основной теме разговора.
Ивану Петровичу Графу явно приглянулся башакульский свинарник. С хозяйской сметкой определил его возможности, но и прикинул, во что обойдется его реконструкция. Конечно, никаких сил на это у общепитовцев не было: ни материальных, ни людских, ни даже финансовых. И Граф пошел в горком партии.
Оказалось, что сходные мысли были и у тогдашнего второго секретаря горкома Виктора Николаевича Адищева. Он тоже не один раз уже заглядывал на полузабытое владельцами свиноводческое отделение, прикидывал, что можно иметь от этих ферм, если довести их до ума. В обязанности Адищева забота о подсобных хозяйствах не входила, он ведал промышленными предприятиями. «Зато в обязанности горкома входит забота о питании горожан», — пояснил Адищев.
Тут, однако, нужно
