мир.
— Не лежит моя душа к тому, чтобы быть принцем и твоим наследником, отец. — Говорил королю Роган. — Пусть на престол после тебя взойдёт сын средний или младший; мне всё равно.
— Что ж, так тому и быть; приму я безропотно любой твой выбор. — Вздыхая, отвечал ему отец.
— Есть одна девица, на все руки мастерица; птицы, высоко летая в небе, слагают о ней песнь. Я бы всё отдал, чтоб отыскать её и отнести на самый высокий холм, чтобы вместе любоваться рассветом и закатом, встречать зори и наблюдать движенье облачков. Она прекрасна, душой своей прекрасна; лишь с ней хочу я быть. Все принцессы, баронессы, все графини, герцогини не милы мне, ах, пойми! Не толстушка, хоть простушка, ах, ты милая пастушка! Поит и свиней, и коз… Великим бы счастьем для меня, оказалось, просто подержать её ладонь в своей. Если б слышал ты, отец, как дивно, чисто, звонко напевает она песни! Её поступь сводит с ума вмиг. Её ушки так удивительно краснеют, когда она волнуется… Тонкая линия её рта столь красива, что… Ах, не объяснить мне, не понять всего, что творится вот здесь, в груди, где бьётся сердце. Всякий раз, как я вспоминаю свою первую с ней встречу, у меня захватывает дух! Чистоплотная, не злобная; весёлая, но серьёзная; умная, честная, добрая, милая, красивая… Я даже не знаю её имени! Как бы я хотел хоть одним глазком глянуть, где она сейчас и чем занята! Ах, как она мне понравилась, так понравилась, и до сих пор не разонравилась, хотя перевидал я после неё много девушек других — от прекрасной маркизы до обычной портнихи. Но ни одна не вошла в моё сердце и мой разум; ни к одной не подошёл я ближе локтя в длину. Ни одна не оправдает моего доверия, лишь к одной-единственной я благосклонен. Я готов быть её собакой; не слугой, но верным другом и помощником. Отгонять от этого существа всевозможных волков и медведей… Хотя скажу тебе по правде: очень сильно сомневаюсь я, что звери попытаются ей навредить. А вот люди, обычные люди (как мы с тобой), всячески обижают её ни за что. Мне её так жаль, так хочется обнять, поцеловать и приголубить, что сил моих больше нет! Хочу, желаю я, чтоб стала матерью моих детей она, верной спутницей во все дни жизни моей. Кажется, я очень сильно её люблю… Я нашёл своё счастье, свою вторую половинку; лишь боюсь её отказа. Но и тогда я, смирившись, буду просто помогать ей, чем смогу, даже ценой своей жизни защищать буду неустанно от бед всех и невзгод. Вот увидишь, отец: она тебе тоже очень понравится!
— Ах, не та ли это дева, что знаменита во всех десяти королевствах тем, что искусно выпекает яблочный пирог? — Подавился от смеха король, ибо никогда не наблюдал своего сына настолько искренним, ведь горели у того глаза. — Но разве нет шрама на её лице? Разве не покрывает она голову, скрывая седину? И, сказывают люди, в тех краях её более нет…
— Главное, что на её сердце нет никаких шрамов! — Топнул ногой Роган и начал собираться в путь. — Найду её, во что бы то ни стало!
Король же благословил Рогана и пожелал ему всего наилучшего, отпустив с миром.
И прибыл принц заморский кораблём в те края, по которым ступала нога Сильбины. И, купив коня, не нашёл её там, сколь не искал; в каждый дом стучал, испрашивая о рукоделице неслыханной.
Говорить стали злые языки принцу:
— Вот, хвалёная тобой зазноба — блудница ныне! Сожительствовала со скотоложцем, прелюбодеем и растлителем Уго; с людоедом-убивцем Тугодумом да с неким вампиром ещё якшалась… Да на ней же пробу ставить негде! Одумайся, о юноша!
Но ни на миг не усомнился он, уйдя от них подальше, не став слушать эту ахинею.
И, сойдя с лошади, воссел на один пенёк, и пригорюнился; весь свет был ему не мил. И коснулся кто-то его плеча. И обернулся Роган, и увидел какого-то древнего, дремучего старика.
— Чего тебе, старче?
— Не Сильбину ли ты ищешь, путник?
— Если так зовут ту, которой навеки отдано моё сердце, то — да.
— Последний раз её видели на тропе, ведущей в старый лес.
Роган подорвался с места, как ужаленный и, поблагодарив старика, помчался по указанной им дороге на своём гнедом скакуне. В образе же старика был ведьмак…
День, второй, третий плутал в лесу путник, оставив скакуна ещё на его краю. Бац — стрела вонзилась рядом с тем местом, где стоял сейчас Роган. И вышел из-за ствола одного большого дерева силуэт какого-то худенького человечка, человечка невысокого и на вид не сильно бравого; не кровожадного, но сумеющего дать отпор любому захватчику.
— В следующий раз не промахнусь. — Предупредил стрелок, подходя ближе.
И блеснула Луна, и пала тень в иное место. И осветил блеклый голубоватый свет черты лица нападавшего.
И страшно обрадовался Роган, потому что это была Сильбина!
— Здравствуй, красна девица… — Поприветствовал её принц. — Я Роган. Мы когда-то виделись… Я…
— Я знаю. — Сказала хозяйка этого леса, опуская лук, и наморщила лоб — отвыкла она от людей; ведь давно уже не забредала сюда ни одна живая душа.
— Вот, чуть ли не лесной разбойницей тебя считают, величают!
— Веришь ли, сему?
— Нет, потому и здесь.
— Ведунья я, врачую всех птиц-зверей лесных и полевых. И имя мне — Железная дева, потому что устояла я перед всеми трудностями и отныне сама по себе, аки дикая кошка. Врагам я враг, друзьям я друг; хулителя оцарапаю и искусаю, а достойного приглашу к столу.
— Я, правда, очень рад тебя видеть. — Переминался с ноги на ногу Роган от неловкости.
— Странно слышать. — Подавила своё удивление девушка. — Где твой конь? Или так пришёл?
Роган промямлил что-то маловразумительное и вложил кинжал в свои ножны, давая понять, что не желает зла и пришёл с миром.
— Наверное, ты голоден? — Поинтересовалась Сильбина. — На огне варится похлёбка.
— Из твоих рук я слопаю всё. — Заявил принц.
Их взгляды встретились, пересеклись.
За ужином гость сказал:
— Я очень долго тебя искал. Я отказался от многого, лишь бы увидеть тебя опять.
— Стоило ли оно того? — Не глядя на него, произнесла сиротка. — Кому я нужна, безобразная такая? Оттого и удрала в лес, чтоб глаза всем не мозолить…
— Сосватали меня к одной принцессе, и принцесса эта как две капли воды похожа на тебя.
— Засватан к ней, пришёл ко мне… — Скрестив руки на руки,
