Лорд был по сути своей, как и все маги Огня его рода, однолюбом. После гибели любимой жены он это понял и как казалось, принял.
Однако сейчас, глядя на лежащую без сознания девушку, он чувствовал, как сердце замирает и ужас переполняет его. Обычно рассудительный и спокойный, он упал на колени перед Тасей и замер на минуту.
Кивали с горечью осознал, насколько незнакомка дорога ему. Так дорога, как никто до нее.
– Принесите воды, – немного придя в себя, приказал он сети Ловане, и так протянула наполненный бокал и кружевной же платочек.
– Нет. Держите пока. Надо ее перенести отсюда. – решил Кивали с бьющимся как ненормальное сердцем. Он с осторожностью попытался поднять Тасю, подсунув левую руку девушке под спину, а правую под коленки.
Однако первая попытка не удалась. Легкая, как пушинка, на вид девушка, оказалась неожиданно тяжелой, и Кивали чуть не уронил ее, чертыхнувшись вслух.
Да ведь и верно. Мышцы у человека, находящегося без сознания, полностью расслаблены, вот откуда взялась эта тяжесть.
Положение спасла сети Лована, вовремя подставив свою крепкую спину и не менее крепкое бедро.
Лорд пошатнулся, но устоял, опираясь на подоспевшую вовремя пожилую женщину.
– Нужно поместить ее в свои покои. Да. так будет лучше всего. – вслух сказал Кивали.
– Милорд… Вы скомпроментируете молодую особу. – возмутилась сети Лована. Все-таки долгая служба в доме давала ей определенные преимущества. Вряд ли кто другой смог так разговаривать с лордом.
– В доме ребенок!
Кивали, не обращая на нее внимания, двинулся со своей ношей в коридор. Его немного пошатывало, но мужчина быстро пришел в себя, и зашагал уверенно.
– А зря я забросил тренировки, – думал он, поднимаясь по лестнице и обливаясь потом.
– Выносливость уже не та. Завтра же начну! – пообещал себе Кивали.
Сети Лована, потрясенная решением хозяина, прихватив бокал воды, двигалась следом как истая блюстительница нравственности.
Тася же беспомощно покоилась на руках мужчины. Ее нежное лицо с высокими скулами покрывала мертвенная бледность, а маленькие ступни, обутые в изящные бежевые туфельки, тихо покачивались в такт шагам лорда.
Кивали прижимал к себе драгоценную ношу, вдыхая дразнящий запах коротких темных волос девушки, пахнущих медом и летом.
Однако чем дальше он уносил девушку от комнаты сети Лованы, тем, казалось, дыхание ее становилось ровнее.
Да и кожа стала приобретать более живой вид, щечки порозовели и наконец Тася глубоко вздохнула.
Кивали вздрогнул, когда ее высокая грудь поднялась почти к его подбородку, натянув тунику до предела, и едва удержался на ногах.
Только с помощью невероятного напряжения силы воли он постарался задрать свой подбородок как можно выше.
Хорошо, что они уже оказались на лестничной площадке, а то с задранной чуть не до лопаток головой далеко не дойдешь.
Тут из-за поворота, подпрыгивая от радости так, что ее льняные кудряшки опережали их обладательницу, выбежала маленькая леди Самонет. Свобода! На сегодня занятия с воспитательницей закончились. Макони шла следом. Она улыбалась, глядя на непосредственного ребенка. Да и занятия сегодня удались на славу. Леди Макони была довольна собой.
Увидев необычную картину, девочка остановилась. Макони тоже.
– Папочка, что случилось? – взволнованно сказала Самонет, увидев Тасю на руках лорда.
Кивали повернул голову в сторону дочери, и тихо произнес:
– Леди стало плохо.
Самонет давно не видела отца таким. Казалось, он даже постарел.
Кивали повернул налево, и, бережно неся свою ношу, дошел до нужной двери и остановился.
С лица сети Лованы мигом сошло выражение неодобрения, и остановилась тоже, облегченно вздохнув.
Это была дверь в комнату гостьи, а вовсе не лорда, как она решила вначале.
– Сети, что вы стоите?! Дверь откройте! – возмущенно проговорил Кивали Сияющий..
Сети Лована споро открыла дверь, и маг внес наконец приходящую в себя Тасю в комнату.
Девушка же, честно говоря, начала приходить в себя уже на лестнице. Но так уютно было лежать, ощущая крепкие мужские руки и его мускулистую грудь. Ни о чем не думая, просто крепко прижиматься к мужчине своей мечты.
Конечно, Тасю можно понять. Не каждый день тебя носят на руках, а вот ее вообще первый раз в жизни.
Она вдохнула резковатый, приятный запах мускуса и вербены. Так пахла туалетная вода для мужчин, которая ей нравилась больше всего. “Карбон” вроде называется. Она мечтала, что вот такую подарит на День Рождения своему избраннику.
Однако время шло, а избранники попадались такие, что Тася решила приберечь свою мечту для более достойного.
Лорд с осторожностью опустил девушку на постель, выпрямился и вытер пот, обильно текущий по его обеспокоенному лицу.
Маленькая же леди Самонет упорно пыталась проникнуть в комнату, не обращая внимания на все попытки Макони ее остановить.
Тася, ощутив, что ее путешествие на руках мага закончилось, огорченно вздохнула, и открыла глаза. Кивали стоял рядом и, увидев, что девушка пришла в себя, облегченно спросил:
– Леди, с вами все в порядке?
Тася пошевелилась и попыталась сесть.
– Нет-нет! Лежите, леди, – с испугом произнес мужчина.
Девушка просто млела. Да о ней в жизни никто так не заботился! Бабуля не в счет. Ни один мужчина…
Правда, их всего-то было. Да по пальцам одной руки можно пересчитать.
Тася все-таки решила попробовать сесть и с осторожностью опустила ноги на пушистый ковер.
Кивали смотрел на нее, и не мог отвести глаз ни от высоких, стройных ножек, обтянутых тонким сиреневым комбинезончиком, ни от нежной шейки девушки, на которой билась тонкая синяя жилка.
Тася, почувствовав взгляд лорда, смутилась, и горячая волна окатила все ее тело. Девушка сглотнула и опустила глаза.
Кивали не мог не заметить ее реакции. В душе мага разгорался огонь.
Он протянул ей руку, предлагая помощь.
Тася смутилась еще сильнее, и румянец на ее нежных щечках заполыхал багрянцем.
– Та-ся… – С тобой уже все хорошо, да? – спросила Самонет, прерывая безмолвный разговор нашедших друг друга душ.
Девочка вырвалась-таки от пытавшейся ее задержать леди Макони, и выглядывала из-за спины отца.
Оба мгновенно пришли в себя и смущенно отвели глаза, как нашкодившие дети.
– Хорошо, детка. Спасибо, – сказала Тася, поднимая горевшие огнем щеки. – Уже намного лучше.
– Ага, теперь ты румяненькая, а была такая бледная-бледная. И не дышала совсем, – доложила с энтузиазмом девочка.
