Как же я раньше этого не поняла!
Что не тот, кто зачал – отец. А тот, кто заботился и воспитывал. Тот, кто любил.
А он любил меня!
– Уля!!! Уля! Ты меня слышишь?
– К папе!!! Отвези меня к папе!!! – закричала я и упала на дно пропасти.
Мне хотелось позвать его ещё раз. Я теперь всегда буду Алексея называть папой. Но горло сковало, я стала задыхаться.
Тёмная пустота, что подбиралась к сознанию, поглотило его, и я перестала себя чувствовать.
****
Лёжа на кровати, я видела в окно только небо. Оно было однотонным: серо-белым.
И если долго смотреть, то, кажется, что окно покрасили краской.
А смотрела я долго. Пыталась высмотреть облака. Но ничего не находила. Сплошная пелена без движения.
И вдруг на фоне этой пелены стали появляться крупные хлопья снега. Они неспешно падали на землю, пролетая мимо моего окна. Казались лёгкими. И своей сахарной белизной хорошо были видны на фоне мрачного неба.
Это порадовало. Природа ожила, и я тоже.
Возвращение домой, как в тумане. Толком ничего не смогла вспомнить. Только доброе лицо Василия Львовича, нашего семейного врача. Он жил неподалёку, поэтому приехал сразу, как только Каспер привёз меня к отцу. Доктор вколол мне успокоительное – самое распространённое лекарство в нашем элитном посёлке. Здесь все борются с истериками и депрессиями.
Потом меня осматривала женщина врач, которую вызвали.
А я думала не о себе. Мне было жалко Машу. Она ни в чём не виновата. И поехал бы с нами охранник. Он бы не справился с таким количеством похитителей.
Я об этом сказала или подумала?
Сказала. Ничего с Машкой не случилось. Папа не выгнал из дома.
Маша появилась в комнате вместе с Дашей.
Подсели к моей кровати и стали говорить наперебой.
Маша плохо выглядела. Испугалась за меня. А может за себя. Алексей – человек жёсткий, мог вкатить наказание. Не физическое. Угрозы, давление. Она же такая слабая. Вот уверена, что в её гороскопе на вчерашний день было написано: «Будьте осторожны на дорогах». И теперь она ещё больше засядет на гадалок и мошенников.
Я протянула руку и коснулась её утомлённого лица.
– Я тебя люблю, Маша, – прошептала я.
Ей нужны такие слова. Она их не слышала, лет двадцать точно.
Даша замерла от такой картины, она держала в руках колонку, хотела музыку включить, но передумала. Смотрела на нас своими большими серо-голубыми глазами и чуть не плакала.
– Всё будет хорошо, – Машка же заплакала. – Гости будут на Новый год. Мы с Дашей решили станцевать. Будешь третьим зайцем?
Я измученно улыбнулась.
– Конечно.
– Вот и отлично, – выдохнула Даша и села на край моей кровати, показывая на планшете незамысловатый танце зайцев. Только танцевали маленькие дети. А мы должны были внести свои коррективы, исполнить перед гостями в Новогоднюю ночь.
Зайцы вдруг исчезли.
Над моей кроватью навис начальник папиной охраны. То, что он был в классическом костюме, его угрожающей монументальности не уменьшало. Ещё и лицо изуродованное двумя шрамами.
Чуть не довёл меня до очередной истерики одним своим видом. Мало того, что на лицо страшный ещё и размером - два на два. Так что, Маша с Дашей, как котята от здорового пса, в стороны кинулись от горы у кровати.
С начальником охраны пришли две женщины. Одна медсестра, приставленная ко мне. Тут же вытащила прибор для измерения давления, и стала меня осматривать.
Вторая женщина представилась Леной. Хотя какая она Лена, когда ей было за пятьдесят. Лена – психолог. Наверно внукам своим приказывает не называть её бабушкой. Не знаю, как можно называть незнакомого человека намного старше тебя, по имени. Хотелось ей сказать, что у неё брови разного оттенка, но промолчала. С ужасом глядела на дядьку, который медленно опускался, на предложенный Машей, стул.
Я к спинке кровати подтянулась, натянув одело по глаза.
– Не бойся, Ульяна, – мягко и напевно говорила Лена. – Виктор Денисович задаст пару вопросов и всё. Надо отвечать чётко.
Он не спрашивал, как всё случилось. Маша подробно и красочно всё рассказала.
С меня требовались подробности дальнейшего развития событий. Что было после, как мне на голову надели мешок.
Моё возвращение в кошмар началось.
Я пока не знала, как это лечится. Каждый раз возвращаешься туда – где страшно и больно. Анализируешь, вспоминаешь, заново проживаешь. И каждый раз легче. Потом всё превратится в дурной сон и прокрученный фильм ужасов.
Наверно поэтому я старалась не упустить подробности. Ведь могло быть хуже. В каждом слове моего рассказа - это тянулось алой чертой. Меня не избивали. Шлепок по лицу и передвижение за волосы, не самое страшное, что могло со мной произойти. Никто не насиловал, не прессовал.
Маша с Дашей схватившись за руки смотрели на меня во все глаза. Это могло произойти с ними.
Виктор Денисович прищурился, и съехались к переносице его тёмные брови с сединой.
– Кто тебя изнасиловал? – громыхнул его вопрос.
Я, округлив глаза, стала искать помощи у сестёр, но они сами были удивлены. Пришлось отрицательно покачать головой.
– Василий Львович осматривал тебя…
О, блин! Я даже и не помню. А этот Василий Львович в любую дырку залезет, чтобы деньги отработать.
– … следы дефлорации и запах спиртного.
– Маша! – дрожащими губами выкрикнула я.
– Всё, хватит! – я не узнавала её голос.
Мне казалось, она только истерично орать может или подлизываться. А здесь прямо Алексей Владиславович Фролов появился.
Маша обняла меня, закрыв спиной от пронзительного взгляда начальника охраны. Даша выпроводила Лену, которая сообщила, что нам нужно будет поработать.
– Каспер. Да? – шепнула мне в ухо Машка. – Если я догадалась, то отец уж тем более знает.
– Маш, – заныла я. – Я сама…
– Никогда так не думай, – змеёй шипела сестра. – Старше, сильнее. И напоил. Так?
– Нет! – возмутилась я.
