– Уходим. Их слишком много.
Развернули коней. Поскакали прочь. Сасыкбай на ходу оглянулся, погрозил ворогам топором. Лезвие испачкано в крови.
Глава 10. Колья
Поначалу все молчали. Трудно обсуждать дела, когда солнце высоко в небе и напекает голову. Пот лился ручьем.
Хорошо, что люди Кокжала большей частью пешие оказались. И погоню не отправили.
Ерофей погладил Сивку. Глянул на коня Таумана. Бедное животное устало вздымало бока.
Устроили привал в тени карагача.
Серке выпил воды, передал бурдюк Беррену. Спросил:
– Как получилось, что вас обманули, Кармыс?
– Битбай тертый малый оказался. На ходу сочинил, – ответил лучник. – Я его хотел подробнее расспросить, но не успел. Саке-ата взял, и выбил ему мозги топором.
Серке посмотрел на Сасыкбая.
– Зачем вы убили пленного? Видите, чем все обернулось? Если бы Заки не предупредил, нас бы всех там перебили, как щенков.
И добавил для московита:
– Ереке, я думал, ты бывалый человек. Мог бы проследить, чтобы пленного опросили как следует.
То есть, разом на всех налетел. За что и поплатился.
– А что ты хотел? – рассердился Сасыкбай. – Змея от своего яда не погибает. Целоваться с ним, за дастархан усадить? Забыл, что они с ребенком сделали? А с моей…
И запнулся.
Но батыр не поддался.
– Саке, мы на войне. Деремся с людьми похуже зюнгар. И пленных надо хорошенько дознавать, прежде чем рубить. Вы чересчур печалитесь по павшим от рук Кокжала. А надо…
Дед махнул рукой.
– Отстань, Серке. Ты человек чужой, пришлый. Тебе все одно наше горе. Нас всех на куски порежут, а ты дальше пойдешь, к хану, славу искать.
Витязь потемнел лицом.
– По-твоему, значит, я ради почета людей собрал и за вас вступился? Буду стоять и смотреть, как вас истреблять будут?
– Иблис его знает, – пробормотал Сасыкбай. Поднялся, кряхтя, пошел к коню. Залез в седло, поехал прочь в гордом одиночестве.
– Да уж, – сказал Кармыс и сплюнул. – А старики-то немного не в себе, вам не кажется?
– Плохи дела, – согласился Заки.
А Тауман сказал:
– Поехали быстрее, я проголодался.
Серке забрал у Атымтая пустой бурдюк, привязал к седлу. Тоже вскочил на коня. Поехал к аулу.
– Сдается мне, при таких делах я могу остаться без табуна, – задумчиво сказал Кармыс. – Может, двинуть отсюда подальше, пока не поздно?
– Как можно? – удивился Атымтай. – Мы же дали слово. Жители аула надеются на нас.
Кармыс улыбнулся:
– Эх, молодость… – и пошел к коню.
Беррен прекратил упражняться с саблей, и последовал за ним.
– Тяжко вам придется, – покачал головой Заки. Заметил взгляд Ерофея, пояснил. – Я, в случае чего, могу скрыться. А вот вам головы снимут, как пить дать.
Остаток пути до аула все молчали, будто языки проглотили.
По дороге, откуда ни возьмись, к ним прибился толстый щенок. Кармыс пнул его было, но Тауман не дал зверька в обиду. Положил в огромную длань, слушал тонкие повизгивания, радостно смеялся. Так и привез с собою.
Когда добрались до стоянки, то удивились холодному приему. Никто не вышел встречать с хлебом да солью. Даже собаки, казалось, попрятались по норам.
– Нас кормить будут? – встревожился Тауман. – Мой Акбасик кушать хочет.
Это он так щенка прозвал. Тельце у собачки черное, а голова белая.
– Тебя самого легче прикончить, чем прокормить, – простонал Кармыс. – А теперь еще и псину твою.
– Он много не просит, – насупился великан.
– Сейчас разберемся, – и хмурый Серке поехал к кибитке Абдикена.
Ерофей расседлал лошадей. Беррен поплелся в сторону. Подошел к дереву, принялся метать кинжалы в ствол.
– Он когда-нибудь отдыхает? – спросил Кармыс.
Серке вышел из кибитки, позвал товарищей.
– Неужели за стол зовет? – оживился Тауман.
И впрямь, сели трапезничать. Сердитые старухи разносили блюда с мясом и чашки с кислым молоком. Кармыс сидел по левую руку, заметил женщину с красным платком, с улыбкой показал на нее Атымтаю. Юноша сердито отвернулся.
– Эй, большеголовый, – вдруг закричала одна бабка. – Ты чего в дом собаку притащил?
Это она Тауману. Тот усадил щенка рядом с собой, давал куски мяса.
– Он тоже кушать хочет, – ответил великан.
– Ну, так покорми на улице. Чего сюда привел? Еще усади его на почетное место.
Тауман только крепче прижал щенка к себе.
А Ерофей сказал только, глядя на Серке:
– Колья.
Батыр обгладывал грудинку. Почувствовал взгляд, посмотрел на московита.
– Чего? Какие такие колья?
– Ежели хотим выстоять супротив Кокжала, надо дозор возводить, – пояснил Ерофей. – Колья тесать, тын ставить. Ров копать. Тогда удержим аул.
– Это как? – спросил Кармыс.
– А вот как, – Ерофей отодвинул тарелки, освободил место на скатерти. – Место для крепости зело удобное у нас. На холме. Речка неподалеку. Вот здесь надо ров копать. Вокруг колья выставить, ямы с ловушками. Как пойдут тати, их кони здесь застрянут. Стрелами из-за укрытий засыпем.
– Мы обычно просто повозки переворачиваем, связываем меж собой, – задумался Серке. – И ставим вкруговую. Так и бьемся против превосходящих сил.
Ерофей покачал головой.
– Зело много душегубов противу нас пойдет. Не помогут повозки. Надо крепкую оборону ставить.
– Урусут дело говорит, – кивнул Заки. – Только так сможем отбиться. В странах на заходящем солнце давно так воюют. И ничего, полмира одолели.
– Не успеем ведь, – Серке откинулся назад. – Кокжал поутру здесь будет.
– Ежели вся деревня подсобит, успеем, – заверил Ерофей.
Но когда пришли к Абдикену, старик не желал слушать.
– Идите своими дорогами, не ошеломляйте мой ум бесплодными грезами, неразумные мальчишки. Оставьте нас помирать. Вы уже и так от Кокжала бегали, вам не привыкать.
– Абдикен-ата, зачем говорить такие слова? Мы вас не оставим. У Ереке есть план, как справиться с Кокжалом.
Но старейшина заупрямился. Начал слушать предложения по защите аула, а потом прервал на полуслове.
– Значит, вы предлагаете старикам и женщинам работать, как ишакам, а вы будете командовать? Как у вас совести хватило, порождения иблиса?
